Уже мертва

Открыв глаза, я увидела голубей на памятнике Норману Бетюну. Небо становилось серым. Желто-розовые тона заката отступали перед надвигавшейся тьмой. Уличные фонари и вывески на магазинах неоновым миганием возвещали о приближении ночи. По трем полосам проезжей части двигались потоки автомобилей – стада четырехколесных металлических коробок с двигателями. На углу бульвара Мезоннев и улицы Ги машины неохотно разъезжались в стороны.

Я сидела на скамейке рядом с человеком в рубашке из джерси. Его волосы – не то седые, не то светлые – спадали на плечи. Освещенные сзади машинными фарами, они сияли, как будто окруженные нимбом. Цвет его глаз напоминал застиранную джинсу. Белки их затягивала сеть красных прожилок, из уголков торчали желтые сухие корочки. Он поднял белую руку и выковырял эти корочки пальцем. С цепи, окружавшей его шею, свисал металлический крест размером с мою кисть.

Вернувшись домой под вечер, я переключила телефон на автоответчик и легла спать. Образы знакомых мне людей перемешались в сознании с неопознанными личностями и явились во сне беспорядочным калейдоскопом. Райан в этом сне загнал Гэбби в какое-то сооружение из досок. Пит и Клодель вырыли яму в моем дворике. Кэти загорала на полиэтиленовом пакете на веранде дачного дома и не желала мазаться защитным лосьоном.

Я несколько раз просыпалась, а в восемь вечера поднялась голодная и с головной болью и взглянула на автоответчик. Красный огонек трижды моргал, гас и вновь трижды моргал. Три сообщения. Я прошла к нему и нажала на кнопку воспроизведения.

Пит обдумывал, принять ли ему предложение какой-то юридической фирмы в Сан-Диего. Кошмар. Кэти собиралась бросить учебу. Замечательно! Третий звонивший не пожелал сказать мне ни слова. Вестей от Гэбби опять не было. Просто здорово!

Двадцать минут болтовни с Кэти не принесли ни капли облегчения. Она разговаривала со мной вежливо, но очень уклончиво. А закончила беседу длинной паузой и фразой "Я перезвоню тебе позже". Потом я закрыла глаза и представила свою Кэти тринадцатилетней. Вот она стоит рядом с жеребцом, прижимается к его темной гриве светловолосой головой. Мы с Питом приехали тогда навестить ее в лагере. Увидев нас, Кэти оставила коня, подбежала к нам и бросилась мне на шею. Ее щеки пылали от радости и волнения. Мы с ней были так близки в те далекие дни. Куда подевалось наше взаимопонимание? Что заставило ее страдать сейчас? Может, наш с Питом разрыв?

Снедаемая угрызениями совести, я набрала номер Гэбби. Трубку никто не взял. Мне вспомнилось время, когда Гэбби исчезла на целых десять дней. Переживая за нее, я сходила с ума. Как выяснилось позднее, она решила тогда уединиться, чтобы лучше познать себя. Может, и сейчас ей просто-напросто взбрело в голову поизучать свой внутренний мир?

Две таблетки тайленола помогли избавиться от головной боли, а фирменное блюдо в "Сингапуре" утолило голод. Как отделаться от дурного настроения, я не знала. Ни голуби, ни незнакомые люди на скамейке в парке не могли отвлечь меня от неспокойных мыслей. Мой мозг одолевали навязчивые вопросы. Кто убийца? Как он выбирает жертвы? Знакомится ли с ними? Втирается в доверие? Адкинс была убита в собственной квартире. А Ганьон и Тротье? Где? В заранее запланированном месте? В месте, специально обустроенном для совершения убийства и расчленения? Убийца ли Сен-Жак?

Я пялилась на голубей, не видя их. Мне представлялись жертвы, застывший в их глазах ужас. Шанталь Тротье было всего шестнадцать, думала я. Он запугивал ее? Когда она поняла, что умрет? Пыталась ли упросить его не причинять ей зла? Не убивать ее?

Мне вновь представлялась Кэти. Та девочка значила для кого-то то же самое, что для меня значит она. Мое сердце до боли сжималось от наполнявшего его сострадания.

Я заставляла себя сосредоточиться на настоящем и подумать о завтрашнем дне. С утра займусь в лаборатории обследованием найденных костей. Только бы пореже встречаться с Клоделем. Надо не забыть смазать корку на щеке. Итак, Кэти считает, что ее призвание – быть поклонницей НБА. Все мои доводы она пропустила мимо ушей. Пит, возможно, умотает в Сан-Диего. Я сексуально озабочена, как Мадонна, а утолить свою жажду не могу. Где, черт возьми, пропадает Гэбби?

– Я знаю, что надо делать, – произнесла я вслух, пугая голубей и мужчину рядом.

Я вернулась к дому, не заходя в квартиру, направилась в гараж, вывела машину, поехала к Сен-Луи и, припарковав "мазду" на Анри-Жюлиан, пошла к Гэбби. Иногда ее дом напоминал мне мир кукол Барби. Сегодня при виде этого сооружения я вспомнила о Льюисе Кэрролле и даже чуть заметно улыбнулась.

Крыльцо лавандового подъезда освещала единственная лампочка. В окнах Гэбби свет не горел. Они смотрели на меня темными зеркалами, словно твердя: "Алисы нет дома".

Я позвонила в третью квартиру. Никто не ответил. Нажала кнопку звонка еще раз. Тишина. Жильцы из первой, второй и четвертой квартир тоже не отозвались. Страна чудес закрылась на ночь.