Узкая дверь

В том коридоре, куда выходили двери театра, стены были увешаны рядами школьных фотографий. Как и в «Сент-Освальдз», в «Короле Генрихе» каждые три года делали большой общешкольный снимок, и эту работу выполняла всегда одна и та же местная фирма «Джейкоб Бэрроумен и сыновья». В этой фирме был сделан и знаменитый портрет моего брата – всего лишь за неделю до его исчезновения, – который потом появился во всех местных газетах. Этот снимок я хорошо помнила: мои родители впоследствии максимально увеличили портрет Конрада и повесили его над каминной полкой, где он и провисел все эти восемнадцать лет. А вот общешкольную фотографию они в тот год покупать не стали: во-первых, эти фотографии были весьма недешевыми, а во-вторых, лицо Конрада на ней выглядело всего лишь как некое расплывчатое пятно среди множества других таких же расплывчатых пятен. Возможно, они все-таки купили бы и такой снимок, если бы моему брату довелось доучиться до шестого класса, но этого, увы, не случилось.

Сделать общую школьную фотографию – уж вы-то наверняка хорошо это знаете, Рой, – дело весьма непростое и трудоемкое, потому-то ее и делают всего раз в три года под конец летнего триместра. Сперва возводят на лужайке перед главным входом некую трехуровневую платформу, на которой затем и выстраивают (или высаживают – в зависимости от их роста) учеников в соответствии с тем, в каком классе они учатся. Первоклассники обычно сидят, скрестив ноги, прямо на траве. Это самый нижний уровень. Второклассники сидят уже чуть выше, на стульях, а сразу за ними стоят третьеклассники. Следующий уровень – это, соответственно, четвероклассники и пятиклассники. А на самом последнем стоят шестиклассники – одни в школьных блейзерах соответствующего цвета, другие в строгих темных костюмах, и последние, разумеется, выглядят просто щегольски. В центре этого ряда преподаватели – все, разумеется, в академических мантиях.

– Поищите фотографию 71-го года, – сказала мне Керри и сама принялась внимательно осматривать стены. – Я точно помню, что в тот год как раз делали общий снимок, а это всегда вызывает столько ненужной суеты.

И это чистая правда. Вы же знаете, Рой, сколько времени требуется, чтобы всего лишь усадить мальчишек; но еще больше – чтобы их успокоить. Фотограф, пользуясь треногой, накидкой с капюшоном и длиннофокусным объективом, сперва делает несколько пробных снимков – в целом это весьма дорогостоящий процесс, и ему очень не хочется запороть большую фотографию. Затем мальчиков предупреждают, что они должны сидеть или стоять абсолютно неподвижно примерно в течение минуты, пока камера будет перемещаться с одного края группы до другого, чтобы в итоге получился панорамный снимок. Во всяком случае, так было раньше: теперь-то фотографии в основном цифровые, да и сам процесс требует куда меньше сил и времени.

Впрочем, ученики остались точно такими же: кто-то возбужден перерывом в привычном расписании, кто-то ищет возможности выпендриться или устроить какую-нибудь шалость. Я помню, как мать за завтраком в тот день, когда Конрада должны были фотографировать, все беспокоилась насчет его внешнего вида: аккуратно ли сидит на нем школьная форма, приколот ли к лацкану его значок префекта и так далее. А через восемь дней Конрад исчез: как раз к этому времени был готов и его фотографический портрет, который сразу же передали в полицию. Теперь этот портрет каждому известен; а вот та общешкольная фотография нигде так и не публиковалась. Интересно, почему? Я отыскала ту фотографию за 1971 год где-то на середине коридора. Черно-белая, разумеется; ряды лиц получились четко, да и сами лица хорошо различимы. Конрад стоял в самом конце своего ряда и выглядел на редкость веселым и невероятно аккуратным – в свежевыглаженной форме и со значком префекта; кончиком указательного пальца я ласково провела по его крошечному личику. А рядом с ним прямо в камеру улыбался Доминик Бакфаст. Он же Модник. Мод.

Теперь я смогла наконец его разглядеть, того мальчика, которого так хорошо когда-то знала. Его сходство с нынешним Домиником было неопровержимым. Но память – это ландшафт, способный постоянно менять перспективы по мере нашего взросления; тогда Мод казался мне большим, почти взрослым. На этой фотографии ему было всего четырнадцать, и он выглядел трогательно юным, хотя ростом был действительно намного выше своих одноклассников.

– Вот они, в самом конце ряда, – сказала Керри, разглядывая противоположный край огромной фотографии.

– Нет, я их обоих уже здесь нашла, – возразила я.

Она тут же подошла ко мне и уставилась на лица Конрада и Доминика. Я даже специально пальцем на них показала. Некоторое время она молчала, потом нахмурилась, повернулась ко мне и сказала то ли с раздражением, то ли с восхищением:

– Маленькие ублюдки! И как это им удалось?

– Что удалось? – удивилась я.