Узнай Москву. Исторические портреты московских достопримечательностей

У Екатерины Козицкой было две дочери: Анна и Александра, невесты с богатейшим приданым. И обеих она выдала замуж с большой выгодой для себя и для их потомства. Александра (1772-1850) стала женой французского эмигранта графа Ивана Лаваля, по имени которого в столице называли знаменитый салон (на Английской набережной). Так одна дочь (купеческая внучка!) стала графиней.

Другая дочь, Анна (1773-1846), вышла замуж за князя и дипломата, вдовца Александра Михайловича Белосельского-Белозерского (1752-1809), получившего за своей женой еще и дом на Тверской. Она стала мачехой его дочерям от первого брака Зинаиде, Наталье и Марии (первая жена князя умерла при родах). Это также был неравный брак. Белосельские вели свою родословную от Рюриковичей, а не от какого-то купца, пусть и скупившего половину Урала. «Спесивое родство видело в этом союзе неравный брак, мезаллианс, ибо на русском языке для того слова еще не существует. А между тем предки отца ее, любимого статс-секретаря Екатерины, умнейшего и просвещеннейшего человека своего времени, Козицкие, русско-украинского происхождения, долго известны были на Волыни своими богатыми владениями, и одна из них, яже во святых Парасковия, была основательницею Почаевского монастыря. Но зато мать ее, тоже преумнейшая женщина, имела несчастие наследовать миллионам дяди своего, купца Твердышева. Богатство родителей с меньшою сестрой разделила Белосельская пополам; но весь ум их ей одной уступила она», - отмечал Вигель[18], видевший Анну Григорьевну «почтенной старухой», которая была скучна и «так чванно пришепетывала».

Князь Белосельский получил право прибавить к своей фамилии прозвание «Белозерский» благодаря Павлу I в 1799 году. Таковыми должны были стать и все его потомки. В том же году император произвел его в родовые командоры Мальтийского ордена. Впоследствии князь говорил об императоре: «Другие делали худое, он же - худо делал доброе». Помимо дипломатии, князь проявил себя и в гуманитарных науках, за что был избран в почетные члены Императорской академии наук и Академии художеств, а также Российской Академии. Белосельский-Белозерский переписывался с Кантом, послав ему свое сочинение «Дианиология, или Философская картина интеллекта». Книгу издали за границей, в Дрездене и Лондоне, но не в России. Князь, будучи человеком эрудированным и образованным, писал по-французски. Во Франции жили и многие его знакомые. Желая прославить Вольтера, он сочинил и отправил ему стихотворно-прозаическое посвящение, на что получил ободряющий ответ от адресата. А вот что писал князю Руссо: «Выраженные Вами, князь, чувства любви и уважения доставили мне большую радость. Благородные сердца перекликаются, испытывая друг к другу взаимное влечение. Перечитывая Ваше письмо, я говорил себе: немного людей внушают мне такие же ответные чувства». Вредный Вигель называет князя «причудливым», сочиняющим дурные французские стихи. Он также пишет про его «уродливо-смешные произведения на русском и французском языках». Видимо, мемуарист ничего не понимал в философии, да и в других сферах, ибо князь еще и выступил автором пьесы «Олинька, или Первоначальная любовь». Как свидетельствовал Вяземский, пьеса была «приправлена пряностями самого соблазнительного свойства», что привело к скандалу во время ее постановки в домашнем театре Столыпина в Москве. Дело дошло до Павла, но его удалось замять. После женитьбы на Козицкой князь поселился в особняке на Тверской, можно сказать, купаясь в роскоши и богатстве. «Князь Белосельский, - описывает Евграф Комаровский[19], - жил в Москве великолепно; я был у него почти всякий день. Он любил играть комедии и, можно сказать, был мастер сего дела; особливо он играл в совершенстве роль игрока в комедии Реньяра. По некотором моем пребывании в Москве он предложил мне в невесты девицу Бекетову (_), и дабы познакомить меня с сею девицею и с ее родственниками, князь пригласил всех их и меня к себе на обед. Вскоре потом разнесся слух в Москве, что у нас война с Швециею; все гвардейские офицеры, в числе которых и я, находившиеся там, поспешили отправиться к своим полкам. Слух этот оказался неосновательным, и предположения князя Белосельского женить меня на девице Бекетовой не имели более никакого последствия». Белосельский-Белозерский пытался женить своего приятеля графа Комаровского на одной из родственниц своей супруги: «Он советовал мне туда (в Москву. - А.В.) приехать, говоря, что у жены его большое родство, в числе которого есть невесты богатые...» Это еще раз подтверждает истину, согласно которой Москва воспринималась как ярмарка невест.