Узник №8 (СИ)

    — Берите же револьвер, господин узник. Слова — удел прошлого, а будущее требует действий.

    Узник робко протянул руку, осторожно взял оружие. Надзиратель следил за ним с улыбкой.

    — Какой холодный! — воскликнул заключённый.

    — Вы из такого же убили свою жену? — мягко и вкрадчиво спросил начальник тюрьмы.

    — Что? — заключённый поднял на него удивлённый взгляд. — Я не убивал свою жену, у меня и жены-то никогда не было.

    — Будет.

    — Вы смеётесь надо мной? У меня нет будущего.

    — Это вам так кажется, потому что вы увязли в прошлом. Револьвер поможет вам покончить с ним раз и навсегда.

    Заключённый плавным движением поднёс револьвер к голове, упёр ствол в висок.

    — О да! — сказал он. — Вы правы. Раз и навсегда.

    — Давайте, жмите на спуск, — кивнул надзиратель.

    — Он не заряжен, я знаю, — усмехнулся узник. — Иначе вы не дали бы мне его. Тысячу раз я видел такое в кино.

    — А вы нажмите, нажмите, — ласково улыбнулся начальник тюрьмы. — Тут и узнаем, заряжен или нет.

    — Я боюсь, — признался узник полушёпотом.

    — Разумеется. Все умные люди боятся, — сказал надзиратель таким тоном, будто погладил по голове.

    — Это комплимент?

    — Если угодно. Будете жать?

    — Понимаю. Вы решили избавиться от меня, да?

    — Так он же не заряжен, — рассмеялся надзиратель. — Ну что, я зову пожарного? Он ждёт на кухне. И наверное, пользуется моментом, чтобы приставать к дочери, подлец.

    — Нет! — воскликнул узник, нажимая на спуск.

    Раздался сухой щелчок сработавшего механизма. Смертельно побледневший узник вздрогнул. Начальник тюрьмы улыбнулся.

    — Что это? — произнёс узник, стремительно краснея.

    — Осечка, должно быть, — отвечал надзиратель. — Давно им никто не пользовался. Но у вас есть ещё целых пять попыток. Попробуйте ещё раз.

    Узник снова — наверное, неожиданно и для себя самого — нажал на спусковой крючок.

    — Ха! — произнёс он, убирая револьвер от виска. — Что я говорил. Как в дешёвом кино. Револьвер не заряжен.

    — Теперь понимаете? — с нажимом спросил надзиратель, переходя почти на шёпот.

    Узник уставился на него, как громом поражённый; в глазах его отразился огонёк догадки, посетившей его.

    — Да, — выдохнул он. — Да. Кажется, понимаю.

    — Звать?

    — Зовите!

    Надзиратель открыл дверь камеры, высунулся в полутёмный коридор и стал звать пожарного: «Эй! Эй, где ты там, бесов сын, огнеборец чёртов, бабощуп проклятый?! А ну, быстро давай сюда!»

    Послышался топот подкованных сапог, послушно прогрохотавших по коридору. Через минуту в дверях вырос молодцеватый юноша в форме пожарного, в сияющей начищенной каске, из-под которой выбивались белокурые волосы. Высокий, румяный, пышущий здоровьем и жаждой жизни, весёлый и сильный он вытянулся перед начальником во фрунт и отдал честь, после чего чётким, почти строевым, шагом вошёл в камеру и встал перед узником.

    — Вот, господин пожарный, познакомьтесь, — сказал начальник тюрьмы. — Это тот самый узник.

    — Рад знакомству, господин узник! — отрапортовал пожарный.

    — Приятно познакомиться, господин пожарный, — кивнул узник, протягивая пожарнику руку. Поздоровались

    — Давно мечтал познакомиться с вами, — сказал юноша. — Госпожа дочь надзирателя так много рассказывала о вас.

    — В самом деле? — удивился узник. — Интересно.

    — Очень много рассказывала о вашей жизни.

    — Боюсь, о моей жизни нельзя рассказать много, — пожал плечами узник, — она была слишком коротка.

    — Ну вот и познакомились, — благодушно произнёс начальник тюрьмы. — Теперь, господин узник, пора перейти к делу, ради которого, собственно, мы здесь и собрались.

    Узник задумчиво посмотрел на револьвер в руке.

    — Да, — кивнул он, — да. Позвольте, господин начальник тюрьмы, выразить вам своё восхищение вашей… вашим человеколюбием, вашей мудростью, вашим тонким знанием человеческой души. На самом деле это ведь вы, вы — подлинный философ жизни, а не я с моими словесными играми на пустом месте. Я благодарен вам за испытание, которое вы уготовили мне. Оно открыло мне глаза на многое, на моё место в этой жизни, на цель, которую могу и должен я достичь в оставшиеся мне годы. Вы открыли мне глаза на меня самого.

    — Я польщён, господин узник, — поклонился начальник тюрьмы.

    — Как гладко вы говорите! — воскликнул пожарный. — Я так не умею, я человек простой, без затей. Да и работа у меня дымная, на ней особо не поговоришь, а заговоришь, так неровен час дыма наглотаешься, тут тебе и каюк. У нас ребята как узнали, что я сегодня с таким знаменитым узником встречусь, так давай мне…

    Не дослушав, узник поднял оружие, быстро прицелился и нажал на спуск. Раздался выстрел. Пожарный, не издав больше ни звука, повалился замертво.

    Узник, обомлев, уронил револьвер, растерянно уставился на красное пятно, быстро растущее на груди безжизненного тела.

    — Хороший выстрел, — кивнул надзиратель. — Прямо в сердце. Даже я бы так не сумел.

    — Но как же так?! — вскричал узник. — Ведь револьвер был не заряжен…

    — Кто вам сказал? — поднял брови начальник тюрьмы. — Как бы вы тогда смогли исполнить взятое на себя обязательство? Конечно он был заряжен.

    — Но… Но почему же…

    Он вдруг наклонился, поднял револьвер, прижал дуло к виску и нажал на спуск.