Узы купидона

Принц смотрит на кубик у своих ног, и на его лице возникает улыбка. Он поднимает его и протягивает мне. На нем изображен символ, похожий на два пересекающихся круга.

– Что это значит? – спрашиваю я задыхаясь.

Его ухмылка превращается в оскал.

Я пытаюсь высвободить руку, но он только крепче сжимает ее.

– Ты думаешь, я не узнал тебя? Думаешь, спрятав крылья и покрасив кожу, ты осталась мной не замеченной? – Эльфар притягивает меня ближе, и его губы касаются моего уха. – В тот момент, когда я увидел, как ты подошла к клетке, я узнал тебя. Никто не смеет меня одурачить. Никто. Ты говоришь, что никогда не играла? Ошибаешься. Ты все это время играла в мою игру.

Он отстраняется, а я покачиваюсь от страха. Принц подает сигнал одному из своих людей. В следующее мгновение земля на арене начинает мерцать и ходить ходуном. Все затаивают дыхание, и появляется огромный монстр.

Уродливый одноглазый великан. Его покрывает серая чешуйчатая кожа, а в руке он сжимает страшный топор. Пятнадцати футов высотой, с руками и ногами, похожими на стволы деревьев, он выискивает добычу и набрасывается на участников, заставляя их разбегаться в стороны. Но преследует он на самом деле только одного.

Силреда.

Силред уворачивается то вправо, то влево, пытается убежать, но великан следует за ним по пятам. Даже когда другой участник встает на его пути, великан его словно не видит. Он обегает его.

Цель очевидна. Это чудовище предназначено Силреду и никому другому.

Великан загоняет Силреда в угол и, подняв огромную руку, замахивается топором. Я вздрагиваю, когда оружие опускается, но Силред каким-то образом перекатывается по земле и уклоняется от удара.

Тем временем Ронак, Эверт и двое других участников решили перейти в наступление и напасть на великана голыми руками сзади.

Эверт бежит прямо за ним, скользя по грязи, а затем внезапно останавливается, приседая. Ронак идеально выверенным движением прыгает на спину Эверта.

С поразительной точностью Эверт взмывает вверх в то же время, когда Ронак приседает для прыжка, и по инерции Ронак взлетает в воздух и цепляется за голову великана.

Я не знаю, как у него остались еще хоть какие-то силы, учитывая, что он несколько дней был заперт в железной камере и не ел, но ему удается одним смертоносным движением свернуть великану шею.

Мне требуется все мое самообладание, чтобы не выдать себя. Принц наблюдает за мной слишком пристально, и я не могу позволить себе даже крохотного вздоха облегчения.

Я едва успеваю мигнуть, как принц уже протягивает мне еще две игральные кости.

– Бросай. На этот раз две.

Я смотрю на омерзительные кубики.

– Символы. Каждый из них представляет монстра?

– Верно, Эмили. И каждый кубик принадлежит участнику. Твоя рука решает, кому кто достанется. Бросай же.

Я качаю головой и отворачиваюсь.

– Нет.

Принц смеется над моей жалкой попыткой воспротивиться ему, берет мою руку и вкладывает в нее кости. Он сгибает мои пальцы, а затем переворачивает ладонь. Я сжимаю кубики в ладони, пока ногти не врезаются в кожу.

Я не хочу бросать кости. Я не хочу нести ответственность за то, на кого будет выпущено чудовище.

– Пожалуйста. Пожалуйста, не надо. Я не представляю для вас никакой угрозы. Я не нападала на вас в тот день, не совсем так. И я не шпионила! – во всяком случае, не за тем, за чем он думает.

Но принц просто сжимает мое запястье так сильно, что на глаза наворачиваются слезы, а пальцы автоматически разжимаются.

Кубики падают.

Он поднимает их и снова подает сигнал фейри. Появляются еще два чудовища. Одно из них похоже на гигантскую змею, другое соткано из огня. Эта объятая пламенем женщина нацеливается на одного из незнакомых мне участников – фейри, которому я отдала хлеб.

Змея же устремляет свои желтые глаза на Эверта. Ронак и он пытаются побороть ее, но змея очень быстра и у нее острые клыки. В длину она не менее двадцати футов – и плюется ядовитой кислотой.

Я вздрагиваю, когда Эверт чуть не пропускает удар, но принц всовывает мне в руку еще три кости, от его жесткой хватки мне больно. Я поворачиваюсь и смотрю на него в ужасе.

– Еще три.

Я качаю головой, даже если мои губы дрожат.

– Нет, пожалуйста. Чудовищ так много, они же все умрут!

Принц смотрит на меня с притворной жалостью.

– Эмили. Неужели ты не понимаешь? Так и должно быть, – говорит он, жестом обводя амфитеатр. – Отбор – всего лишь изощренная игра, чтобы показать, как легко я могу покончить с любым. Это всего лишь развлечение для меня и моего двора. Ты думаешь, я хочу, чтобы они выжили? Думаешь, мне не плевать на них? – смеется он, и от этого звука мне хочется вцепиться ему в лицо. Он качает головой. – Я хочу, чтобы они страдали. Были унижены. Чтобы честь была у них отнята. Я хочу, чтобы они видели, как я смотрю на них, и поняли – они лишь фигурки на доске потехи ради. И каждый, кто сидит на зрительских местах, хочет видеть, как все происходит, потому что втайне они рады, что там внизу не они сами.

– А я? – бросаю я ему вызов, стараясь не содрогаться от его жестокости.

– Ты бросишь еще три кубика.