В 4:50 с вокзала Паддингтон. Дело смотрительницы

Крэддоку пришлось несколько минут подождать, пока Куим-пер закончит вечерний прием, а потом доктор вышел к нему. Он выглядел усталым и подавленным. Предложил Крэддоку выпить и, когда тот согласился, налил и себе тоже.

— Бедняги, — сказал он, опускаясь в потрепанное кресло. — Такие испуганные и такие глупые, никакого здравого смысла... Сегодня вечером был неприятный случай. Женщина, которой следовало прийти ко мне год назад. Если бы она пришла тогда, ее можно было бы успешно прооперировать. А теперь уже слишком поздно. Это выводит меня из себя. Правда в том, что люди — это необычайная смесь героизма и трусости. Она терпела боль и не говорила ни слова только потому, что слишком боялась прийти и узнать, что то, чего она опасается, оказалось правдой. На другой чаше весов находятся люди, которые приходят и зря тратят мое время, потому что у них опасная опухоль на мизинце, причиняющая им боль, и они подозревают, что это рак, а она оказывается обычным обморожением или полученной при работе в саду травмой!.. Не обращайте на меня внимания, я просто выпускаю пар. О чем вы хотели со мной поговорить?

— Во-первых, думаю, мне надо поблагодарить вас за то, что вы посоветовали мисс Крэкенторп приехать ко мне с письмом, предположительно от вдовы ее брата.

— Ах это!.. И что, в нем что-то было? Нельзя сказать, что я посоветовал ей так поступить. Она сама хотела. Она была встревожена. Все ее дорогие братцы пытались остановить ее, конечно.

— Зачем им это?

Доктор пожал плечами.

— Боялись, полагаю, что эта дама может оказаться настоящей.

— Вы думаете, что письмо было подлинным?

— Понятия не имею. Я никогда его не видел. Я бы сказал, что его написал кто-то, знающий все факты и просто пытающийся выманить денег. Надеялся сыграть на чувствах Эммы... Но глубоко ошибся. Эмма далеко не глупа. Она не заключила бы в свои объятия неизвестную невестку, не задав сначала несколько практичных вопросов... Но зачем спрашивать мое мнение? — прибавил он с любопытством. — Я не имею к этому никакого отношения!

— В действительности я пришел спросить вас совсем о другом, но не совсем понимаю, как это сформулировать.

Доктор Куимпер казался заинтересованным.

— Как я понял, не так давно — на Рождество, кажется — мистер Крэкенторп довольно сильно заболел.

Инспектор увидел, как сразу же изменилось лицо доктора. Оно стало жестким.

— Да.

— Как я понимаю, это было какое-то желудочное расстройство?

— Да.

— Это трудно сформулировать... Мистер Крэкенторп хвастался своим здоровьем, говорил, что собирается пережить большинство членов своей семьи. Он ссылался на вас, прошу прощения, доктор...

— О, не думайте обо мне. Я не очень чувствителен к тому, что говорят обо мне мои пациенты.

— Он говорил, что вы вечно волнуетесь по пустякам.

Куимпер улыбнулся.

— Он сказал, что вы задали ему всякие вопросы, не только о том, что он съел, но и о том, кто готовил и подавал еду.

Доктор перестал улыбаться. Его лицо снова стало жестким.

— Господи.

— Он произнес такую фразу: «Разговаривал так, словно думал, будто кто-то меня отравил».

Последовала пауза.

— У вас были какие-то... подозрения на этот счет?

Куимпер ответил не сразу. Он встал и прошелся по комнате.

Наконец повернулся к Крэддоку.

— Что вы хотите от меня услышать, черт возьми? Вы думаете, врач может разбрасываться обвинениями в отравлении направо и налево без реальных доказательств?

— Я бы просто хотел знать, не для протокола: приходила вам в голову такая мысль?

Доктор Куимпер уклончиво ответил:

— Старик Крэкенторп ведет очень экономную жизнь. Когда приезжают родственники, Эмма увеличивает количество пищи. В результате — неприятный приступ гастроэнтерита. Симптомы были характерными именно для этого диагноза.

— Понятно. Вы были полностью удовлетворены? — настаивал Крэддок. — Вас ничто не... скажем так, озадачило?

— Хорошо. Хорошо. Да, я был озадачен! Вы довольны?

— Заинтересован, — ответил Крэддок. — Что именно вы подозревали или чего боялись?

— Конечно, желудочные симптомы бывают разными, но были некоторые, скажем так, характерные больше для отравления мышьяком, чем для обычного гастроэнтерита. Имейте в виду, они очень похожи. Лучшим специалистам, чем я, не удавалось распознать отравление мышьяком, и они без колебаний выдавали свидетельство о смерти по естественным причинам.

— И каков результат ваших расспросов?

— Мне показалось, что мои подозрения неоправданны. Мистер Крэкенторп заверил меня, что у него были похожие приступы раньше, чем я начал его лечить, и по той же причине. Они всегда случались, когда на столе было слишком много сытной еды.

— И это происходило, когда дом был полон? Родственников? Или гостей?

— Да. Это выглядело вполне оправданным. Но, говоря откровенно, Крэддок, мне это не понравилось. Я даже написал старому доктору Моррису. Он был моим старшим партнером и ушел на пенсию вскоре после моего появления; Крэкенторп сначала был его пациентом. Я спросил его о прежних приступах старика.

— И какой ответ вы получили?

Куимпер усмехнулся.

— Я получил разнос. Мне посоветовали не быть чертовым дураком. Ну, — он пожал плечами, — допустим, я и был таким.