В.А. Жуковский в воспоминаниях современников

О времени основания Мишенского точных указаний нет; но, по

некоторым имеющимся в виду данным, можно делать предположение, что оно

основано в конце XVI или начале XVII столетия. Наименование свое село

получило, как можно догадываться, от какого-то Михаила (сокращенное Миша)5,

как большая часть наших урочищ. Мишенское, принадлежавшее прежде сильным

в свое время боярам Воейковым, затем со временем перешло, по-видимому,

Буниным; в XVII столетии из рода последних нам известны Андрей и Артемий

Романовы: при обновлении закрывшейся Жабынской пустыни, в конце того

столетия, они много делали пожертвований житом, за что, как жертвователи, и

записаны были для поминовения в местный синодик. Отсюда становится

понятным, почему в часовню над прахами Буниных, изображенную на нашем

рисунке, попал памятник XVII столетия (что увидим ниже) над крепостным

Воейковых, Тихоном Соловцовым: в 1662 году, в год смерти Соловцова,

Мишенское принадлежало Ивану Прокофьевичу Воейкову. Прахи самих

Воейковых, можно допустить, лежат в той же часовне, но только без памятников.

Кроме рода Буниных6, теперь уже угасшего, в здешнем уезде существовал род

Левицких-Буниных, но со смертию несколько лет тому назад неженатого и

бездетного Николая Осиповича род Левицких-Буниных тоже пресекся, а родовое

имение его, Пронино, поступило во владение сестры его, вдовы Волченецкой. В

60, 70 и 80-х годах прошлого столетия Мишенское принадлежало богатому

помещику Афанасию Ивановичу Бунину, человеку уже немолодому, имевшему

чин надворного советника и владевшему поместьями в Орловской губернии. Во

время наместничества в Тульской губернии (в 1777 году) генерал-поручика

Кречетникова первым предводителем дворянства был избран П. Н. Янов

(должность его, как видно по бумагам, исправлял большею частию судья уездного

суда Петр Юшков, впоследствии зять Бунина); вторым предводителем белевское

дворянство избрало самого Афанасия Ивановича. По общему отзыву людей,

знавших Бунина лично, это был человек добрый, честный, но притом

энергический. Воля и энергия сказываются даже в красивом почерке Бунина,

оставшемся в деловых бумагах дворянской опеки; по необыкновенной свежести

подписи можно полагать, что Бунин подписывал или тушью, или чернилами

особого состава.

Благодаря живописным окрестностям селения и близости города (менее 3-

х верст), владелец избрал Мишенское постоянным местопребыванием для своего

семейства и, по обычаю того времени, как человек богатый, роскошно обстроил и

украсил его. Огромный дом на одном из лесистых холмов, с флигелями,

службами, оранжереями, теплицами, садом и парком, делал Мишенское

помещичьим раем; к довершению этой материальной обстановки, здесь были и

предметы вдохновения: тенистая дубовая роща "за парком, тянувшаяся по холмам

до самой Васьковой горы, и ручеек в долине, теперь иссякший; наконец, и сама

гора с ее народным преданием, тогда еще свежим, о виновнике ее наименования,

разыгравшихся когда-то тут кровавых драмах и кладе... Великолепный парк с

дорожками и вековыми, изредка, елями, прилегающий к господскому саду,

остался целым и теперь. Религиозный Бунин позаботился отдать дань и

предметам веры: в 1784 году воздвигнул каменный храм7 на месте

существовавшего ветхого деревянного; храм этот, весьма простой сельской

архитектуры, замечателен своими роскошными для церкви хорами, отделанными

по красному фону золотом и свидетельствующими, что у Бунина, при его вполне

барственной обстановке, были и свои певчие. Усердием, вероятно, владелицы

хоры содержатся в приличном виде и в настоящее время. В церковном алтаре

хранится старое Евангелие на пожелтевшей от времени бумаге, напечатанное в

1627 году, при Михаиле Федоровиче, благословением отца государя, патриарха

кир Филарета. Кроме того, есть несколько старых икон. Священник села

Мишенского, о<тец> Сытин, обязательно сообщивший нам некоторые факты и

сведения для составления этой статьи, указывал в Никольском приделе два

образа, написанные будто бы, по преданию, Жуковским в молодости: один --

местный в иконостасе, святого Николая Чудотворца, хорошей для простого

любителя работы, другой -- над царскими вратами, круглый, Благовещения

Пресвятыя Богородицы, значительно повредившийся. По достоинству живописи

последний образ далеко уступает первому и мог быть только произведением

самоучки. Четыре евангелиста внизу царских врат, не очень давней, по-видимому,

работы, по словам о<тца> Сытина, писаны будто бы дочерью умершей Зонтаг,

Мариею Егоровною Гутмансталь, владелицею Мишенского. Способность к

художеству, как видно, в роде Буниных наследственная. Только недавно, при

переделке настоящей церкви, сняты с царских врат ее те резные херувимы, к

которым, после Херувимской песни, Жуковский, в детстве своем, подводил

обыкновенно Анюту Зонтаг для целования их в обе щечки и приподнимал ее,

чтобы она могла это сделать беспрепятственно.

Мишенский причт (священник и дьячок) имеет в своем пользовании 42

десятины церковной земли, и сверх того к приходу Покровской мишенской

церкви приписано 400 прихожан мужского пола. Метрические книги о