В ад с чистой совестью

Германа я заметила издалека. Он сидел на лавочке возле калитки, засунув руки в карманы брюк и вытянув ноги. Даже не сидел, а полулежал на ней, откинувшись на спинку и слегка съехав вперед. Голову закинул назад, подставляя лицо солнцу. В какой-то момент мне даже показалось, что он дремлет. А потом я заметила их! Ярко-сиреневые шарики небольшой охапкой лежали рядом с Германом на лавке. Неужели это он мне их принес? Я боялась даже допустить эту мысль, чтобы потом не умереть от разочарования. Так и стояла рядом, разглядывая цветы, пока он не открыл глаза и не заметил меня.

— Привет, — улыбнулся он, приложив руку козырьком ко лбу и, щурясь, выглядывая из-под нее. — Думал, изжарюсь тут, пока дождусь тебя.

— Ну, спрятался бы под козырек, на крыльце…

— Да ладно… Не так уж долго я и жарился.

Герман встал с лавки, и несколько цветов упали на землю. Я, словно зачарованная, смотрела, как он собирает их и неловко складывает в букет.

— Что это за цветы? — не удержалась я, так мне нравились эти яркие пушистики с множеством мелких длинных лепестков.

— Маргаритки. Они растут у нас в горах. Это тебе, — он протянул букет.

Я взяла цветы и прижала их к себе, все еще не веря, что Герман мог подарить их. После вчерашнего я ожидала чего угодно, возможно даже прекращения общения, но только не цветов. Еще издалека, завидев его, сидящего на лавке, я готовилась к неприятному разговору. А тут такое… Мне казалось, что от счастья я растеряла все разумные мысли. Уткнулась носом в букет, втягивая едва уловимый аромат свежести, и лихорадочно соображала, какие слова будут уместны в данной ситуации?

— Спасибо, — наконец выдало мое сознание.

— Слушай, — быстро произнес Герман, будто ждал команды, когда можно заговорить. — Я тут вчера… В общем, ты была права. Я не должен был присылать Ксенью. — Выглядел он смущенным и немного растерянным.

Вот тебе раз. В то время как я проклинала себя за глупость, он, оказывается, тоже получал тычки совести?

— Просто… Вчера… Я сначала хотел позвать тебя прогуляться. Потом решил, что итак мотал тебя полдня до этого… Тебе ведь нужно работать, а я отвлекаю. Короче… сам не знаю, что на меня нашло.

Он так неловко изъяснялся, что я ничего не понимала? Вот что он сейчас хотел сказать этим обрывчатым и перескакивающим монологом? Единственно, поняла, что он чувствует себе виноватым, в то время как отвратительно вела себя я.

— Зайдешь? — пригласила я. Конечно, мне хотелось и дольше слушать его оправдания. Они лились, как бальзам на израненную душу. Но держать хрупкие пушистые создания в руках и не думать, что им нужна влага, я тоже не могла.

— А ты не хочешь прогуляться? — не очень уверенно спросил Герман.

— Хочу. Только поставлю их в вазу.

Я унеслась в дом, чувствуя, как счастье буквально переполняет душу. Оказывается, не так все плохо, как я думала. Герман вовсе не сердится, а даже наоборот…

Через несколько минут, которых хватило, чтобы оформить букет в вазу и полюбоваться им чуть-чуть, я уже стояла рядом с Германом и приставала с вопросом:

— Куда пойдем?

— Хотел показать тебе одно место. Только оно в горах. Придется немного карабкаться вверх. Выдержишь?

Хотелось ответить: «С тобой хоть на край света!», но я ограничилась: «Спрашиваешь!», чем немало рассмешила Германа. Отсмеявшись, он обнял меня и крепко поцеловал, чем закрепил наше примирение. Да что же со мной такое?! После поцелуя мне хотелось одного — оказаться немедленно с Германом в постели и продолжить начатое. Не знаю, что чувствовал он, а меня подобные мысли пугали. Как можно мечтать о том, о чем имеешь смутные исключительно теоретические представления? Или это инстинкт? Тогда он просто бушует во мне со страшной силой, рождая всякие неприличные мысли.

Чтобы отвлечься, я задала первый, пришедший на ум, вопрос:

— Ты увлекаешься геологией?

— Минералогией, — уточнил Герман. — Ксюха разболтала?

Я рассказала о походе в кафе, и как Ксюша весь обед развлекала меня беседами.

— Болтушка, — беззлобно заметил он. — Это так… несерьезно.

— Да? А Ксюша сказала, что у тебя приличная коллекция минералов, и что ты хочешь выучиться на геолога.

Мог бы, кстати, и показать коллекцию, когда я была у него в гостях. Или он стесняется своего увлечения?

— Не такая она и приличная, чтобы показывать. Так… в несколько камней…

Показалось мне, или разговор ему действительно неприятен? На всякий случай решила сменить тему:

— А что за место ты хочешь показать?

— Это обсерватория. Довольно высоко в горах…

Никогда не питала любовь к астрономии. Еще в школе этот предмет раздражал меня. Я считала его абсолютно бесполезным. Разглядывая звезды пусть даже в самый мощный телескоп, люди все равно не в состоянии узнать, что там дальше. Я же, когда начинала задумываться об этом, о размерах вселенной и о том, что идет после нее, испытывала приступы головокружения от невозможности охватить необъятное. Поэтому и была твердо уверена, что пока человечество находится на данной ступени развития, астрономия, как предмет, не имеет никакой практической пользы.

— Да?