В ад с чистой совестью

Выглядел он, конечно, ужасно. К тому, что я видела вчера, добавились еще щетина и растрепанные волосы, что значительно прибавляло ему возраст.

— Раз уж ты дома, может приготовишь что-нибудь поесть? — Герман продолжал разговаривать исключительно с Ксюшей. Я все больше чувствовала себя тут лишней. — Я пытался, но все валится из рук, мама лежит…

— Ну, конечно, — Ксюша махнула мне рукой и побежала на кухню.

Мы с Германом остались одни, и он, наконец-то, посмотрел на меня. Но что это был за взгляд? Он как будто спрашивал меня, почему я такая бестолковая, отчего не понимаю очевидных вещей?

— Зачем ты пришла?

Так унизительно я еще никогда себя не чувствовала. Да, отчасти я воспользовалась случаем, чтобы увидеть его. Но только отчасти. В остальном мной двигали сострадание и желание помочь людям, оказавшимся в беде. И он не может не понимать этого. Иначе, все, что было между нами, на самом деле являлось плодом моей больной фантазии. А еще слова Владимира, который утверждает, что Герман любит меня. Как может любящий человек так поступать?

Я едва сдерживала слезы, которых, думала, у меня уже не осталось.

— Уже ухожу, — повернулась к двери, пытаясь разглядеть ручку сквозь застилавшие глаза слезы обиды. Где же она, эта дурацкая ручка?! Нельзя, чтобы он увидел, как я плачу. Я не вынесу дополнительного унижения.

— Постой! — Я почувствовала, как холодные пальцы Германа обхватили мое запястье. — Софья, я… Давай, я потом приду к тебе, и мы поговорим?..

Я лихорадочно затрясла головой. Еще одного разговора я просто не вынесу.

— Софья, посмотри на меня, — Герман потянул меня за руку, а я только сильнее затрясла головой и вжалась в дверь, стараясь не шмыгать носом и не всхлипывать. Слезы текли уже нешуточным потоком. — Ты плачешь? — потрясенно спросил он. Голос раздался совсем рядом.

Я почувствовала, как на мою разгоряченную щеку легла его рука, а потом, как я не сопротивлялась, мое лицо оказалось прямо напротив его.

— Господи, что я делаю?! — Герман прижал меня к себе так сильно, что не чем стало дышать. — Сколько можно сеять несчастья вокруг себя?

Я все пыталась остановить поток слез, моля, чтобы никто не вышел в сени. В смысл сказанного вникать не было никаких сил. Да и не позволила бы я себе вновь обрести надежду.

В слабой попытке высвободиться я уперлась Герману в грудь кулаками. Но он продолжал меня с силой прижимать к себе.

— Пусти, — просипела я. Голосовые связки отказывались подчиняться. — Мне нужно домой.

— Я приду позже…

— Нет, только не сегодня, — практически выкрикнула я. От неожиданности, Герман отпустил меня. Слава Богу, плакать я тоже, кажется, перестала. — Поговорим, но не сегодня, ладно?

Я смотрела на него и понимала, что продолжаю любить, как бы он не вел себя. Когда он стал для меня настолько дорогим человеком? Я любила каждую черточку его усталого лица. Даже щетина, и та меня умиляла.

— Хорошо. Давай не сегодня…

Он стоял в какой-то обреченной позе, безвольно свесив руки вдоль туловища. Смотрел на меня так, словно прощался навсегда. А я не могла ничего с собой поделать. Обида переполняла, не позволяла оставаться в его доме ни минутой дольше.

— Пока, — только и сказала я, выскакивая за дверь.

По пути домой я подумала, что так и не навестила маму Германа и его брата. Хотя, чем я могла им помочь? Сочувствием? Вряд ли оно им нужно сейчас. Деньгами? Так они не примут такую помощь, особенно Герман, слишком гордый.

* * *

Стоит ли говорить, что работать в этот день я так и не смогла? Как не пыталась настроиться на творческий лад, ничего не получалось. У моих героев все складывалось хорошо, и я завидовала своему же сюжету. Ощущения предурацкие, скажу я вам. Хотелось и им подпортить жизнь, чтобы не страдать в одиночестве.

Я все время вспоминала Германа, каким видела его сегодня. Что он испытывал? Раскаяние? Стыд? Так хотелось знать, о чем он думал в тот момент? Если бы я могла читать чужие мысли! Скольких проблем можно было бы избежать.

К вечеру я совершенно вымоталась морально и решила выйти подышать воздухом и посмотреть на горы. Герман преспокойненько сидел на лавочке в своей любимой позе — засунув руки в карманы и вытянув ноги. Как давно он тут сидит, интересно? Я заметила его, когда уже вышла за калитку, иначе вернулась бы обратно в дом. После всего, что я передумала за день, видеть его было особенно тяжело.

— Привет, — сказал он и подвинулся, освобождая мне место.

Я закуталась плотнее в шаль и присела рядом на самый краешек. Естественно, о красоте гор я моментально забыла. Хоть и смотрела на них, но все мысли были заняты Германом.

— Как брат?

— Лежит… Жалуется, ноги болят.

— Наверное, ему в больницу надо?..

— Да не захотел он. В травматологии предлагали, отказался наотрез. Хотя, больно-то и не настаивали. Сказали, что переломы не сложные…

Он, как и я, смотрел на горы все время короткого разговора. На данный момент меня устраивало такое положение вещей. Не уверена, что смогла бы сидеть спокойно, разглядывай он меня.

— Как мама? — задала я очередной вежливой вопрос.