В бой идут «ночные ведьмы»

Она рассказала свой сон Наталье, которая тоже живет в Москве, – они по-прежнему дружат. Наталья улыбнулась и успокоила Ирину: не надо волноваться – не только она боится приближения ночи, с ней тоже такое случается. «Но к счастью, – с иронией добавляет Наталья, – мои сны цветные: лучи прожекторов шарят по лицу, а внизу – костры горящих самолетов».

Ирина снова пишет воображаемому другу: «Москва широким жестом опрокинула весь выстроенный мной за эти годы в армии уклад. Вернула к старому, попыталась сделать меня прежней. И это ей в некоторой степени удалось, поскольку совсем прежней мне стать уже не получится.

Я полагаюсь на верность, на верность прошлому, верю в свое возвращение в Москву.

Пять лет жизни моей прошло, о них осталось только теплое, светлое воспоминание, как о чем-то самом важном.

Теперь все начинается снова. Точнее, все продолжается от начала координат мирного времени. Они ждали меня, мои старые знакомые, они ждали меня, и вот я вернулась.

Прощайте, военные годы мои, мысли мои, боевые подруги мои, прощайте. Попробуем начать снова, по-хорошему, по-правильному, по-старому.

Прощай и ты, мой дорогой воображаемый, мой любимый друг, оставляю тебе все мои чувства, мои юные мечтания. Я стала другой и осталась той же. Мне так много лет сегодня. И это мое последнее признание тебе. Оставляю тебя другой молодой девочке, которая еще не знает, чего она хочет.

А я хочу мира, Москвы и любви».

Теперь она нашла Москву и мир. А скоро найдет и любовь, ждать недолго.

Однажды Ирина встречает Дмитрия.

Она говорит нам об этом неожиданно, под конец одной из наших встреч, перед тем как попрощаться. Когда мы с Элеонорой уже собираемся уходить, «ведьма» встает со своего кресла, берет трость и идет с нами до конца коридора, где в небольшой прихожей мы обычно оставляем одежду. Здесь стоит маленькая табуретка, на которую она садится, наблюдая, как одеваются гости. В московские холода мы закутываемся так, что выглядим неуклюжими толстухами. Ирина смотрит на нас с улыбкой: ее веселит наше отношение к русской зиме. «Завтра увидимся», – говорит она, ей кажется, она рассказала нам все, но если мы хотим… Конечно, хотим – кое-что еще осталось недосказанным: ведь после войны Ирина, закончив физфак, серьезно занялась наукой, у нее был муж и двое детей…

Тогда «ведьма» забывает, что мы находимся в тесной прихожей, что она сидит на неудобной табуретке, что мы стоим в пуховиках, обмотанные шарфами, что магнитофон выключен и вместе с тетрадью лежит в сумке, и снова начинает рассказывать.

Она повстречала своего старого друга в первые дни 1946 года в университете, там, где они расстались четыре года назад. Дмитрий, демобилизовавшись, тоже продолжил учебу на физфаке. Ирина знала, что рано или поздно встретит его, и очень этого ждала. После лекций они решили прогуляться в одном из московских парков. Дмитрий остался прежним, война не изменила и не опустошила его: у него все тот же спокойный взгляд, он так же мягок и предупредителен. Они говорят о Михаиле, старом друге, которого так давно не видели, – его осудили на три года заключения. Им очень его жаль, но его же предупреждали, за него боялись: его пораженческими настроениями обязательно должны были заинтересоваться на Лубянке. Они говорят о войне. Ни Дмитрий, ни Ирина не вспоминают о чувствах, которые они испытывали перед расставанием, не говорят о том, как часто думали друг о друге.

В парке Дмитрий ее целует, и Ирину это не удивляет. Она знала, что это случится. Она берет его за руку, и, когда они оказываются в ее квартире, Ирина знакомит его с мамой и объявляет: «Я выхожу замуж».

Ведьмы тоже умирают

Перед Большим театром есть сквер. Зимой он засыпан снегом, а весной в нем много цветов. Именно здесь каждый год 2 мая, за семь дней до Дня Победы собираются «ночные ведьмы».

Это наша последняя встреча: завтра мы с Элеонорой улетаем в Рим.