В бой идут «ночные ведьмы»

Невыясненным остается один вопрос, по поводу которого начальство хранит гробовое молчание: что будет со славным 46-м гвардейским ночным бомбардировочным авиационным полком, когда все девушки вернутся домой? Можно демобилизовать и отправить по домам личный состав, но как бесследно упразднить саму воинскую часть, ее имя, ее награды? Полк «ночных ведьм» вполне мог бы остаться в составе Военно-воздушных сил и в мирное время – новые призывницы, если рассуждать теоретически, могли бы занять место демобилизованных летчиц. Другие женщины? Невозможно, ведь исключение в 1941 году сделали именно для них, а теперь в этом больше нет нужды. Тогда, может быть, заменить женщин на мужчин? В этом случае произойдет то, чего в военное время «ведьмы» с завидным упорством не допускали. Нет, это невозможно. Их опыт и их боевая история – они сами это решили – не должны приписываться никому другому. Полк должен навсегда остаться таким, каким был: исключительно женским. Но тогда кому передать знамя 46-го гвардейского полка?

Пятнадцатого октября 1945 года Евдокия Бершанская собирает девушек и зачитывает приказ о расформировании полка. Многие не в силах сдержать слез. Ирина старается скрыть свои эмоции: у нее теперь есть важное дело, которое по общему решению было ей поручено. И вот она укладывает в ящик знамя, печати, карты, документы о полетах – весь небольшой архив, который она хранила. Ирина проверяет, чтобы все было уложено в надлежащем порядке, потом отправляется в Москву и отдает ящик на хранение в Музей Красной армии – там теперь будет храниться их героическое прошлое. Никто не возражает: теперь они навсегда останутся в истории как авиационный полк, состоящий только из женщин.

Впоследствии Ирина никогда не бывала в Музее Красной армии и не видела, как выглядит отдел, посвященный 46-му гвардейскому полку, как использованы в музейной экспозиции документы, которые она так бережно хранила. «Меня это не интересует», – сказала она нам с Элеонорой сухо и решительно, и это кажется странным – ведь именно эта женщина на протяжении многих лет в книгах, статьях, на публичных встречах делала все, чтобы сохранить память о своих товарищах. Я понимаю, что не стоит настаивать, не надо спрашивать ее о причинах этого равнодушия. Есть в ее словах какая-то горечь, боль, с которой она не хочет давать объяснения. Это нужно уважать.

Но мне хотелось знать, что осталось от славного героического прошлого «ночных ведьм», и на следующий день мы с Элеонорой отправились в Музей Вооруженных сил Российской Федерации. Нам любопытно посмотреть, как и где новая Россия разместила экспозицию, рассказывающую о полке, где в годы войны сражалась Ирина.

Мы поднимаемся по лестнице к центральному входу, с двух сторон от лестницы стоят огромные танки; мы несколько раз обращаемся за помощью – к чести сотрудников, все знают, кто такие «ночные ведьмы».

И все же найти экспозицию нелегко. В залах музея прославляется военная мощь, к чему русские, как известно, имеют склонность. Достаточно одного взгляда, чтобы понять: в этом музее нет отбоя от посетителей.

«Ночным ведьмам» посвящен один стенд в обрамлении двух знамен. На стенде несколько фотографий, среди которых – Марина Раскова, пара летных очков, компас, несколько документов и медалей. Экспозицию трудно опознать: нет названия, только знамя 46-го гвардейского полка указывает, что перед нами то, что мы ищем. Ни слова о том, что это был чисто женский полк. Приходится признать – даже здесь, в музее уравниловка одержала верх над уникальным и необыкновенным. Ничего не попишешь – огромная ракета, высящаяся во всей своей красе и мощи в главном зале, вызывает куда больше интереса как у взрослых, так и у юных посетителей.

В ожидании Дмитрия

«Когда в военное время я готова была рисковать жизнью, авиации я подходила. Теперь, когда наступил мир, во мне больше не нуждаются». Ирина с мамой сидит на кухне в квартире дяди, куда вернулась после демобилизации. Война закончилась лишь несколько месяцев назад, но Ирина уже не похожа на ту девушку, которая недавно взбиралась в кабину По-2, выстраивала маршруты боевых вылетов и с тревогой смотрела в небо, ожидая возвращения подруг.

На ней юбка и свитер, связанный мамой, темные волосы по-прежнему острижены, но взгляд изменился. Он потерял решительность, стал вопросительным и недоверчивым. Как будто домашняя обстановка не умиротворила ее, а напротив – лишила уверенности.