В боях за Молдавию. Книга 1

— Орлы, будьте внимательны, в воздухе «худые»[13],— спокойным баском гудит Кожедуб.

Ведомые стали переходить с одной стороны ведущего на другую, осматривая заднюю полусферу. «Мессершмитты» бросились в атаку на штурмовиков.

— Лобовая атака. Муха, за мной, — приказывает Кожедуб своему ведомому Василию Мухину.

Торопясь навстречу противнику, летчик подается вперед. Пальцы застыли на кнопке пушек. Еще чуть-чуть. В прицеле вырастает самолет врага. Фашист не выдерживает лобовой атаки: он сворачивает, подставляя под огонь живот своей машины. Длинная очередь, и шлейф черного дыма потянулся за «мессершмиттом».

Кожедуб взметнул машину к солнцу, набрал нужную высоту, а затем с переворота через крыло, стремительно спикировав, пошел в атаку на второй самолет противника. Немецкий летчик ловким маневром уклонился от трассы и сам пошел в атаку.

С консолей плоскостей самолетов срывались белые струи воздуха. Кожедуб разгадал маневр врага, зашел сзади и с короткой дистанции открыл огонь. Самолет противника, окутанный пламенем, рухнул вниз. Не успел он достигнуть земли, а Кожедуб уже шел на помощь своему ведомому Мухину.

— Молись, фриц! — крикнул он.

Мухин и Кожедуб сбили третий самолет врага. Победа! Она далась нелегко. Глядя вслед удирающим истребителям противника, наши летчики почувствовали, как ноют натруженные руки, болит спина, а глаза подернуты розовой пленкой. Да и шутка ли сказать: продолжительный полет в тылу врага, обстрел зенитной артиллерией, потребовавший от летчиков большого напряжения моральных и физических усилий, завершился тяжелым боем, где каждое движение должно быть строго рассчитано.

Однажды мы вернулись из полета к вечеру. К дальним холмам за городом опускалось солнце. Атака наша была удачной. Мы встретили восемнадцать «хеншелей», завязали с ними бой, и добрая половина фашистских самолетов не возвратилась на свою базу. Несмотря на дьявольскую усталость, настроение у всех было веселое.

Случилось так, что все ребята собрались у моей машины. Коренастый, плотный Иван Кожедуб смешливо поглядывал на всех сквозь щелки глубоко посаженных глаз. Видимо, на языке его вертелась какая-то веселая история. Всегда сдержанный, внешне спокойный Кирилл Евстигнеев переминался с ноги на ногу. Ему тоже, очевидно, не терпелось поведать товарищам о подробностях атаки. Так уж водится у летчиков: после воздушного боя рассказывать друг другу о его подробностях. Это не ради хвастовства. В таких вот беседах и передается опыт.

— Дьявол какой-то попался, — насмешливо говорил Иван Кожедуб. — Я на него. Вот он уже у меня в руках. Смотрю, пошел в пике, оставляя за собой черный хвост дыма. Думаю— конец ему. А он у самой земли выровнялся — и ходу. Ну, не обманешь. Догнал и поцеловал в хвост…

Мы видели, как сбил Кожедуб самолет, и теперь с удовольствием слушали его.

— Ты за ним, а вслед за тобой пара «мессеров», — вмешался в разговор Евстигнеев.

— Я видел. Они быстро отстали. Ушли боевым вверх, — оправдывался Кожедуб.

— Ушли бы, если бы мы с Мудрецовым не атаковали их.

Не раз в критические моменты боя Евстигнеев выручал товарища.

Невысокого роста, со спокойным смугловатым лицом, с внимательными, прищуренными глазами, сухой, легкий в движениях Евстигнеев на земле не казался ни богатырем, ни героем. Он подкупал своей простотой и сердечностью, отвагой и бесстрашием, какой-то безудержной напористостью в достижении намеченной цели и был общим любимцем полка.

Стоило ему взлететь, и перед врагом появлялся вездесущий непобедимый властитель неба, с которым опасно вступать в бой. Товарищи во всем стремились подражать этому человеку.

Вместе со всеми делил он радость побед и горечь неудач. Его смелость была общепризнана. Храбрость награждена по заслугам — две Золотые Звезды Героя и множество боевых орденов украшали его грудь. Он был мастером верного, спокойного расчета, стремительной атаки, губительного для врага огня. Советский «асе», со своим характерным почерком полета, своим рисунком воздушного боя. От его метких очередей нашли себе могилу 54 немецких самолета…

И вот в самый разгар беседы до слуха долетел рокот моторов. Сомнений быть не могло — немцы. Шли немецкие бомбардировщики Хейнкели-111. Они шли со стороны заходящего солнца, и разглядеть их было очень трудно, Фашисты летели на бомбежку. В Бельцах большое скопление войск и техники. К переднему краю передвигалась армия генерала Шумилова. В городе расположились военные госпитали. На нашем аэродроме много транспортных и санитарных самолетов с тяжелоранеными. Медлить было нельзя. Я у своей машины. Остальным не успеть.

Быстро вскочил в своего «ястребка». Парашют одеть не успел. Не успел и привязаться ремнями. С места, со стоянки взлетаю в воздух. Краем глаза в какое-то мгновение увидел, как товарищи разбегались по щелям. Значит, в воздухе я один. И тут я обнаружил, что на мне нет шлемофона. Впопыхах оставил на земле. Это означало, что в воздухе я глух. С земли не смогут мне передать команды.