В боях за Молдавию. Книга 2

Партизаны шутя говорили леснику: «У тебя, Александр Иванович, свой отряд. Тебя надо командиром называть». Эта шутка, впрочем, недалека была от правды. Вся многочисленная семья Маника, включая престарелых родителей, старалась помочь народным мстителям. Так, бывший комиссар отряда имени Кутузова Владимир Васильевич Можжухин пишет: «Помню, у него (то есть А. Маника) было много детей, и когда мы находились у него в доме, то они охраняли все подходы к дому. У них была устроена тайная землянка…»

Три девушки — Дорина, Наталья и Мария и трое парней — Федор, Николай и Семен (два последних — племянники лесника) с готовностью брались за любое поручение своего «командира» — отца. Постоянным заданием у детей было: ходить по окрестным селам и под видом закупки продуктов в лавках собирать различные сведения, нужные партизанам, — сколько и где стоит войск, в каких местах устраиваются облавы. Все это требовало немалой сноровки и умения вовремя избежать опасности. Лесник и партизаны всегда оставались довольными работой юных помощников.

Само собой разумеется, что парашютисты, обосновавшиеся на зеленых «островках» в кодрах, смогли развернуть активные действия в глубоком тылу врага благодаря сочувствию и помощи населения. Отряды в лесах быстро росли за счет добровольцев, приходивших из близких и дальних сел. Александр Маник принимал активное участие в пополнении партизанских рядов. Его дом на лесной опушке, вдали от населенных мест, превратился в своеобразный призывной пункт. Можно назвать буквально десятки людей, получивших рекомендацию лесника и прошедших через партизанский «призывной пункт».

Вот, например, Иван Павлович Григораш, бессарабский батрак, хлебнувший на своем веку много горя от богатеев и их защитников — оккупантов. Партизаны из отряда Александрова поручили ему сбор разведывательных сведений. Из окна своей хаты, стоявшей у поворота оживленной дороги Ганчешты — Лапушна, он наблюдал за передвижением вражеских войск, подсчитывал, сколько и каких проследовало машин, записывал опознавательные знаки на бортах, вел учет танкам, пушкам, минометам.

Через день точно в условленное время Иван Григораш явился к полузасохшему дубу на опушке и передал часовому записку с собранными сведениями. Он делал также закупки продуктов для отряда и доставлял их в лес.

Эсэсовским карателям удалось выследить партизанского разведчика. Ивана Павловича схватили, жестоко пытали, но он упрямо твердил одно: «Ничего не знаю, никого в лесу не видел». Тогда арестовали его жену и стали пытать при нем. Он молчал, сцепив зубы. В комнату внесли котел с кипятком. Эсэсовец заявил: «Если не скажешь, где партизаны, будем купать в кипятке твоих детей». Старуха, мать Григораша, успела спрятать внуков. Не найдя их, фашисты подожгли хату. Ивана Павловича повесили.

Мученическую смерть в гестаповских застенках принял отважный партизан Федор Вылка, но боевых друзей своих не предал. Геройски погиб Григорий Сырбу. Группа партизан, в которую он входил, возвращалась с задания и попала в засаду, устроенную немцами под Логанештами.

Комиссар отряда имени Кутузова Владимир Васильевич Можжухин вспоминает в письме об одной группе, которую привел в отряд местный крестьянин Попович: «Когда мы их встретили, у них на вооружении была одна винтовка и два трофейных пистолета, но самым дорогим для нас оружием было их знание молдавского языка и местных условий».

Партизанские агитаторы вместе с молдаванами, служившими переводчиками, вели политическую работу среди населения. Комиссар подчеркивает, что благодаря участию молдаван, попытка оккупантов провести мобилизацию крестьян в армию была по сути сорвана, большинство мужчин призывного возраста ушло в лес.

Под влиянием поражений гитлеровцев на фронте и успешных действий партизан в тылу усиливалось дезертирство из армии оккупантов. Бежали в одиночку и целыми группами. Обычно дезертиры искали возможности сдаться партизанам, чтобы на их лесных становищах дождаться прихода советских войск и попасть, так сказать, в законный плен.

Однажды восемь дезертиров румын и немцев приблудились к сторожке лесника Александра Маника. Пришли они под вечер, грязные, обросшие бородами. Одеты, как говорится, во что бог послал, видимо, для того, чтобы скрыть свою принадлежность к бесславному фашистскому воинству. Попросились переночевать. Маник воспротивился: может случиться облава, и тогда несдобровать ни самим дезертирам, ни семье, приютившей их. Немцы подавленно молчали, ожидая конца переговоров румын с лесником. По виду лесника и по тому, как румыны пытались уговорить его, они догадывались, что ничего из этих переговоров не выйдет. У Маника спрашивали, как встретиться с партизанами, не верили, когда отнекивался, будто знать не знает ничего о них: живешь-де в лесу, работаешь в нем, а в лесу партизаны, — это известно всем… Но Маник стоял на своем. Дезертиры посовещались между собой и понуро двинулись к лесу. На всякий случай незаметно за ними пошли дозорные лесника — Семен и Федя, чтобы проследить, чем закончатся их блуждания по зеленым партизанским владениям.