В борьбе обретёшь ты...Часть 1 (СИ)

– Тебя кто-то специально учил разговаривать? – вопросом на вопрос ответил Сметвик. – Живя в магическом доме с родителями-магами, нельзя не научиться магии. На бытовом, ясное дело, уровне – зажигать и гасить свет, призывать вещи, чинить игрушки, летать на метле, мыть посуду, чистить одежду и даже варить простейшие зелья. От прыщей, например. Естественно, чем сильнее родители, тем большее количество заклинаний они используют в быту. А значит, и их дети знают и умеют больше прочих своих сверстников.

– Поэтому маглорождённых сразу видать?

– Именно. Они творят магию сознательным усилием по серьёзным поводам, тогда как уже полукровки простейшие заклинания используют бездумно, по привычке. Так, шкет, ты меня не сбивай, мы вроде о тёмных дарах толковали.

Гарри хихикнул, но больше Сметвика не перебивал.

Итак, светлой магией называлась универсальная магия, которой мог пользоваться каждый маглорождённый. В старину её называли изначальной магией. Естественно, способности у каждого мага были различными, но саму суть магии это не меняло. Ею, в принципе, мог овладеть каждый.

Чары и трансфигурация, зельеварение и алхимия, магия пространственная и ментальная, боевая и защитная – светлых видов и подвидов магии было не счесть. Именно светлая магия имела свойство накапливаться в семье из поколения в поколение. Так что, первыми адептами чистокровности, как это ни странно, были сильные светлые маги, желающие эту силу передать своим детям.

Сметвик назвал такой способ накопления магии количественным. Он объяснил, что, например, зелье от простуды сварит любая ведьма. Но при одинаковом рецепте быстрее действовать и дольше храниться будет то, которое сварено сильнейшей из этих ведьм.

Гарри не удивился, у маглов действовали те же самые законы. В принципе, почистить рыбу может каждый, у кого есть руки. Но только жёны рыбаков делают это за три секунды и не морщатся от запаха.

Иногда, по словам Сметвика, плавное накопление светлой магии давало сбой и происходило нечто непонятное – ребёнок двух чистокровных магов получал тёмный дар. К тёмным дарам относили особые магические способности, никому, кроме их носителей не присущие. Сам Сметвик, например, мог «видеть» следы чужих чар и для этого ему не требовались ни палочка, ни заклинания.

– Твой шрам – ритуальный. Я вижу, что творили ритуал, я чую, что использовали заклинания на крови, но не могу это истолковать – я не знаю ни ритуалистику, ни, тем более, кровную магию. Я просто вылечил последствия, – Сметвик погладил шрам Гарри указательным пальцем. – Свести шрам я тоже могу, но уже светлым заклинанием, как обычный маг-целитель.

– А я? – Гарри посмотрел Сметвику в глаза. – Почему я не могу быть обычным магом?

– За всё нужно платить, – вздохнул Сметвик. – Чем сильнее и специфичнее тёмный дар, тем меньше даётся светлая магия. Я первый тёмный маг в своей семье, мой дар довольно слабый. Но всё равно я считаюсь тёмным магом. Если умеешь делать что-то, чего не может больше никто – ты тёмный маг. Зато я редкостная бестолочь в трансфигурации, Минни Макгонагалл меня презирает.

– Она только Грейнджер не презирает, – буркнул Гарри. – Значит, всё бесполезно, и я никогда не догоню однокурсников?

– В теории ты их превосходишь, как я понял, – улыбнулся Сметвик.

– Много ли в том пользы?

– Поверь, очень много. Ты знаешь, на что способны светлые маги, а вот они даже вообразить себе не могут, на что способен ты. Я ведь так и не понял, почему издох тролль, пока ты мне не сказал.

– А почему тёмных магов не любят?

– За это и не любят. Неизвестно, чего от них ждать, и что потом с этим делать.

Гарри задумался.

– А как различить тёмного и светлого мага? – спросил он

– Если посредственный светлый маг отмочит что-нибудь невообразимое – это довольно сильный тёмный маг. Если этот маг сидит молча и ничего не делает, от светлого его никак не отличить. Тебя я тоже опознал как слабого полукровку, пока ты мне вредноскопы с ума не свёл.

– И поэтому вы велели мне не высовываться?

– В точку, шкет. Пусть смеются. Это лучше, чем Азкабан.

– Что я забыл у вас спросить?

– Ты забыл спросить, могут ли полукровки быть тёмными магами. Нет, не могут. Это проклятие чистокровных.

– А я?!

– А ты не полукровка. Ты настолько дохленький светлый маг, что я просто перепутал.

Гарри насупился:

– Значит, я всё-таки не Поттер?

– Твоя мать – не твоя мать, это точно. А вот твой папаша вполне мог погуливать на стороне и озадачить свою жену бастардом. Был бы жив старый Поттер, он бы провёл ритуал родства и всё выяснил. Но родных у тебя не осталось, так какая разница?

– А вдруг они живы? Мои настоящие родители?

Сметвик вздохнул:

– Гарри, регистрация магов в Министерстве началась после принятия Статута и пару столетий велась кое-как. А к родовым хроникам старых семей тебя просто никто не подпустит. Да и сколько их осталось, тех родов с хрониками, после двух-то войн. Сотни полторы, не больше. Остальное утрачено и, боюсь, навсегда.

– А гоблины? У них же банк и записи они ведут.

– Вам что, Бинс-покойник про гоблинские восстания не рассказывал?

– Только про них и рассказывал.