В борьбе обретёшь ты...Часть 1 (СИ)

– О, Мерлин трижды величайший, – Малфой раздвинул полог на своей кровати и первым делом махнул палочкой, согревая домашние туфли и халат – в спальне было холодно, хотя и не так, как в коридорах, где стены покрылись инеем. – Доброе утро, господа! Здравствуй, Гарри, как спалось? Нотт, скотина, что тебе неймётся? Приличные люди ещё почивать изволят.

– Спокойно, леди, не нужно пищать, – Нотт, по своему обыкновению, был одет лишь в пижамные штаны, и Гарри поёжился, глядя на него. – Ничего я не орал, вон Забини дрыхнет ещё.

– С тобой поспишь, – хмурый Блейз завозился в своей постели, медля вылезать из-под одеяла. – Ты, Нотт, грубиян и невежа, перебил мне такой сон!

– Я перебил тебе, морда бесстыжая, отработку у Маккошки за опоздание, – Теодор перекинул полотенце через плечо и вышел из спальни, бросив напоследок: – Шевелитесь, неженки.

Драко и Блейз хором фыркнули, а Гарри тяжко вздохнул – ему вспомнился Дадли. «Ничего, – утешил он сам себя, – скоро каникулы. Ещё совсем немного осталось потерпеть».

– Удивительный хам, непробиваемый просто, – раздражённо бубнил Забини, запахивая халат. – Иногда мне хочется его ядом напоить.

– Напои амортенцией, – усмехнулся Малфой, – на Азкабан не тянет, а будить тебя станут очень нежно.

– Много чести, – отмахнулся Забини. – Я боюсь представить нежность в его исполнении. Что ты творишь?!

Гарри, морщась и шипя ругательства, пальцами раздирал спутавшиеся за ночь кудри. Окрик заставил его вздрогнуть и в изумлении уставиться на Забини:

– Причёсываюсь. А что не так?

– Вот видишь, Малфой, всего несколько дней в обществе этого наглеца – и вот, пожалуйста! – милый и красивый мальчик превратился в такое же грубое чучело. Портить эти чудные волосы! У тебя совесть есть?

– Нет! – рявкнул Гарри, борьба с непокорными патлами окончательно похоронила его хорошее настроение. – Отстань, Блейз, со своими глупостями.

Забини удручённо покачал головой, ткнул в Гарри палочкой и нараспев проговорил какую-то латинскую фразу.

Гарри её не расслышал, потому что запоздало вспомнил вторую по важности магическую заповедь: «Вали из-под прицела!». Главная же заповедь, по словам грубияна Нотта, гласила: «Бей первым!»

В результате Гарри шарахнулся в сторону, и Блейз слегка промазал. Причёска у Поттера осталась прежней, а вот каждая ниточка его тёплого махрового халата завилась аккуратной спиралькой.

Малфой подозрительно хрюкнул, но когда злющий Гарри уставился на него, на морде у Хорька не было и тени улыбки.

– О, Блейз, – сказал Малфой голосом пай-мальчика в беленьких чулочках, – разве можно быть таким неосторожным? А если бы Гарри пострадал? Ай-яй-яй.

– Я тебя предупреждал, – обескураженный Забини с досадой воткнул палочку в чехол. – Ночёвки с Ноттом до добра не доведут. Мерлин с тобой, Поттер, ходи лохматым. Твоя гриффиндорская подружка не будет чувствовать себя одинокой.

Гарри скрипнул зубами, схватил полотенце, и отправился в душевую.

Оказывается, за какую-то неделю в Больничном крыле Гарри отвык от того, что на него все пялятся. И если раньше пялились издалека, с опаской и неодобрением, то теперь каждый встречный норовил подойти поближе, одобрительно похлопать по плечу и поинтересоваться, как именно Поттер запугал тёмных магов.

Больше всего хлопот доставили девочки. Колдографии Гарри стало модным вырезать из «Пророка» и вклеивать в специальные тетрадочки, которые исписывались сопливыми стишатами и разрисовывались всякой романтичной чушью вроде облачков, цветочков и – Мерлин, помоги! – сердечек. На первой странице каждого «геройского альбома» было оставлено место для автографа Поттера, и бедный Гарри за завтраком был вынужден подписать внушительную стопку тетрадок, вручённых ему делегацией гриффиндорок.

Поттер остался бы голодным, не приди ему на помощь Снейп.

– Что за представление? Минус двадцать баллов с Гриффиндора, – мрачно проронил декан, и несчастных поклонниц как ветром сдуло. Гарри втянул голову в плечи, ожидая обвинений в тщеславии и высокомерии, но Снейп ограничился грозным взглядом и стремительно двинулся к преподавательскому столу.

– Надеюсь, Поттер, – проворчал Малфой, – ты разгонишь безумный курятник. Иначе это придётся делать мне.

– Дерзай! – кивнул Гарри. – Я не настолько храбр.

– Ревнуешь, Драко, – хихикнул Блейз, аккуратно подцепляя вилкой кусочек сладкого пирога, – и завидуешь. Герой девичьих мечтаний не ты, смирись.

– Что?! – возмутился Малфой.

– Да ладно, Хорёк, не в стишках счастье, – ухмыльнулся Нотт. – Но если будет совсем плохо, обращайся. Я утешу.

Парни заржали, а Малфой молча показал Нотту неприличный жест.

Надо отдать должное слизеринцам, к ситуации они отнеслись с присущим им мрачноватым юмором. При приближении очередного поклонника старшекурсники с показным смирением опускали глаза, а Нотт со своей бандой изображали приступы ужаса – боязливо озирались, вздрагивали, нервно стискивали рукояти палочек и зловещим шёпотом рассказывали друг другу о «пытках в спальне первого курса».

В общем, впервые в жизни Гарри был рад уроку Трансфигурации – Макгонагалл не терпела посторонних разговоров на занятиях.