В чаще лесов

Я стою перед своими учащимися, и, так как несколько дней я ничего не ел, у меня кружится голова, пока я подыскиваю слова. Когда я не в силах больше стоять и близок к обмороку, сажусь и начинаю медленно говорить. Я вяжу, как исхудавшая от голода Селия ведет свой урок, и речь ее звучит совсем бодро.

«Революция продолжается, — говорят учащиеся, — революция продолжается!».

Но вот наступает день, когда уровень воды в реках падает, и наши товарищи наконец появляются, тяжело взбираясь по склону горы; их промокшая насквозь одежда прилипла к телу. Промокли и съестные припасы за их спиной, но мы радостно принимаемся за еду.

Наступает день выпуска наших учащихся, мы отправляем их, гордых и рвущихся к борьбе.

Итак, революция продолжается.

49

Время от времени, подавленный мраком барака в пасмурный день, я выхожу из него, цепляясь за кусты и низко нависшие ветки на крутом склоне. Подымаюсь немного вверх и гляжу через просвет на протекающий внизу ручей. Две стройные пальмы высятся там над другими деревьями и зарослями. В бурю их длинные ветви колышутся, как космы волос на ветру.

Порывистый ветер и шквал дождя обрушиваются на оба дерева, которые пригибаются так низко, что кажется, будто их тонкие стволы вот-вот переломятся. Или они содрогаются и хлещут листьями в кружащемся вихрем воздухе. Но каждый раз, легко и грациозно, как ни в чем не бывало, они вновь обретают свою прежнюю прямую осанку.

Каждый раз я выхожу и любуюсь парой этих деревьев, которые словно подают мне пример выносливости.

50

Солнечный день, веет теплый ветер. Мы с Селией взбираемся по взгорью, высящемуся над нашим бараком. Пахнут свежестью омытые дождем деревья. Внизу ветер волнует залитую солнцем траву «когон», образуя на ней длинные полосы, подобные гигантским муаровым разводам на бархате. Он теребит нашу одежду и колышет неистово шелестящую листву.

Взобравшись выше на один из уступов на склоне, мы натыкаемся на пустующий барак. Здесь жили некоторые из наших учащихся, ушедшие отсюда после окончания курсов, От барака, как и от всех других покинутых жилищ. веет пустотой и запущенностью. Ветер ворошит остатки золы в очаге. Трепещут порванные полоски старой брошенной циновки. Перекатываются с места на место клочки бумаги под настилом.

Огромное дерево, растущее над бараком, вскинуло свои ветви, похожие на длинные протянутые руки. Зрелище это внушает какой-то безотчетный ужас — чудится, будто дерево протягивает свои щупальца к бараку. Под настилом виднеются побеги каких-то растений. Во все щели в бараке дует ветер.

Кажется, что все стихии в чаще лесов горят нетерпением вновь овладеть этим местом, где некогда обитали люди. Весь этот неотвратимый натиск несколько страшит, нам делается не по себе, и мы уходим прочь.

51

Поужинав, мы сидим, поджав под себя ноги, вокруг нашей маленькой лампы и читаем, как вдруг до нас доносятся звуки торопливых шагов по грязи. Поднимаем глаза и видим в дверях Рега в брезентовом дождевике, наброшенном на плечи и усеянном темными пятнами от дождевых капель. Тени, ложащиеся на его лицо от лампы, подчеркивают озабоченно сжатые губы.

— Товарищи, — говорит он, — я должен сообщить вам плохие, очень плохие вести. Их только что передали по радио.

Мы продолжаем сидеть, выжидая.

— Все наши руководящие товарищи в городе арестованы.

Ошеломленные, мы продолжаем бессмысленно глядеть на него.

— Все? — спрашиваем мы.

— Все! — повторяет он. — Была проведена массовая облава. Они были захвачены на разных квартирах. Все их — имена были названы, и здесь не может быть никаких сомнений. Секретариат движения, а также большинство наших городских работников находится в руках врага. Враги утверждают, что захватили сотни документов, они приводили выдержки из некоторых. В их руки попал весь наш тактический план и все подробности нашей организации.

Это худшее известие, какое только можно было себе представить, так как в руках арестованных находилось все руководство борьбой.

Мы сразу же вскакиваем на ноги, начинаем обсуждать случившееся, пытаемся выявить виновных и установить допущенные ошибки и нанесенный ущерб. Кто-то предал нас! Непростительная беспечность! Как могли они допустить такое, когда на карту поставлено так много? Охрана безопасности! Кто руководил охраной безопасности? Это большое несчастье. Но перед тем как сделать окончательные выводы, следует подождать дальнейших подробностей.

У нас такое ощущение, какое испытывают водолазы, когда их воздушные шланги рвутся где-то в глубине об острые коралловые рифы, или горняки, когда позади них обрушивается штольня и удушливая пыль вырывается из темного подземелья.

Но вот все, что только можно было сказать, уже сказано. Рег отправляется обратно в свой барак, опустив плечи, подставив их дождю и ветрам. Мы чувствуем себя неловко стоя, и один за другим садимся.