В чаще лесов

Я здесь и не здесь, так как отныне и навсегда я считаю своим отечеством две страны. В чаще лесов в десяти тысячах миль отсюда до сих пор действуют «хуки» (я душой с ними), и борьба па Филиппинах продолжается. Она идет уже семнадцать лет, а включая партизанскую войну против японцев — двадцать один год. Она стала самой длительной вооруженной борьбой за освобождение, ведущейся в мире в наше время. Но ее значение заключается не в этом. Оно определяется продолжающимися страданиями филиппинского народа и непреклонной решимостью его борцов добиться окончательной победы народа. Каждый раз, когда кто-либо гибнет в этой борьбе, мое сердце обливается кровью.

Говорят, этот эпилог должен связать воедино нити происшедших ранее событий. Но как связать концы нитей не закончившейся еще борьбе? Единственные нити, концы которых можно завязать навсегда, — оборвавшиеся жизни погибших, хотя память о них живет. Погиб Бакал (Мариано Бальгос), убитый в районе полуострова Биколь, погибли вместе с ним Бундалиан, Крус, Роми и многие другие. Погиб и Пандо (Матео дель Кастильо), убитый в горах провинции Лагуна вместе со своими сыновьями Амандо (Алунан) и Беном. Пали также Кападосия, Димасаланг, Рамсон, Баса, Сагаса, Ледда, Вьернес, Уолтер, Маненг, Дималанта. Десять тысяч человек погибло.

Джи Уай находится в руках врага, как и Аламбре, Сенте, Линда Бие, Фред Лаан, Рег и десятки других, о которых я упоминал в своем повествовании, и какие нити событий в их жизни можно связать, кроме опутывающих их тюремных уз? Этими узами связан и Луис Тарук, который сдался в 1954 году, а в тюрьме отвернулся от товарищей, и это также нить, еще не имеющая конца.

Как можно связать воедино нити, тянущиеся от тех, кто в филиппинской тюрьме еще с 1950 года. Это Хосе Лава, Федерико Маклан, Рамон Эспириту, Федерико Баутиста, Анхель Бакинг, Симеон Родригес и многие другие. Когда же находящиеся на воле свободные люди разорвут эти узы и высвободят их?

На свободе, вне досягаемости тюремных решеток, остаются до сих пор лишь Хесус Лава и горстка других кадровых работников, продолжающих руководить Армией национального освобождения и действовать с целеустремленностью и решимостью, которых народ требует от своих руководителей. В рядах этой армии теперь много новых бойцов, много новых обитателей в чаще лесов, пришедших на смену павшим и томящимся в заключении; борьбу продолжает уже новое поколение.

Это живая нить и пусть приведет она Филиппины к новой жизни!

Наконец, есть еще нить, которая затрагивает меня лично.

Десять лет мы просидели с Селией в отдельных тюремных камерах, приговоренные к пожизненному заключению за мятеж («усугубленный убийствами, грабежом, поджогами и похищением людей»). Здесь не место описывать все пережитое за эти годы — пять лет одиночного заключения, неустанное давление и попытки психологической обработки, отказ в правах, которые предоставляются даже рядовым уголовным преступникам. В декабре 1961 года мы с Селией были амнистированы в результате кампании, которая проводилась в нашу защиту в общемировом масштабе. Эго была победа, одержанная вольным миром. Но это не конец нити. В то время как я хожу по улицам Нью-Йорка, Селия находится в Маниле, так как мы разлучены в соответствии с американскими законами, запрещающими ей въезд в США (свободный мир!), и в результате законов, препятствующих моему возвращению на Филиппины. Нет, пока еще нельзя связать концы этой нити.

Но это эпопея, довести до достойного конца которую могут помочь все люди. Свобода — проблема, волнующая весь мир. Я вручаю поэтому все эти нити американцам и народам всех других стран.

INFO