В чём дело, Полли?

Она положила на прикроватную тумбочку красивую сиреневую коробку с блестящим красным бантом. Когда она была маленькой, родители клали подарок на День Рождения рядом с подушкой, чтобы она с самого утра знала, что этот день будет посвящён только ей. Она всегда вспоминала это время с теплотой, поэтому, став мамой, поступала так же: каждый год восторженный детский писк наполнял дом, и они с Брайаном быстро хватали шарики и фотоаппарат и бежали в комнату к Лорис. Чудно было.

Она повертела коробку и сделала бант попышнее, представляя, как Лексон радостно потянется к подарку и станет нетерпеливо его разворачивать, шурша упаковкой. Красивый резной двухмачтовый кораблик. Разумеется, благородных пиратов. Она так долго выбирала его, даже пришлось проездить дольше обычного: четыре часа, двадцать семь минут и десять секунд…

* * *

— Почему ты так мало съел? Тебе не понравился торт?

— Понравился. Просто больше не хочу.

— Ты очень худой, Лексон. Может, нам стоит вызвать врача? Мне кажется, у тебя испортился аппетит.

— Я всего лишь тороплюсь, чтобы успеть до темноты спустить кораблик на воду. — Мальчик верил, если взрослые слишком усердно опекают детей, значит — это их самих, взрослых, мучают тревоги.

— Может, будет лучше, если мы пойдём к озеру завтра утром?

— Мы не заблудимся, я знаю дорогу, я уже много раз там бывал.

— Правда?! — ужаснулась женщина, но потом смягчилась и добавила: — Хорошо, ты ведь теперь главный.

Но сбыться планам было не суждено: буквально через час поднялся хоть и тёплый, но очень сильный ветер. Один он приходит редко, поэтому тут же набежали тучи и закрапал дождь.

Кораблику и Лексону пришлось довольствоваться сушей.

Диана зашла пожелать Лексону доброй ночи и увидела, что тот всё ещё не расстаётся с подарком. Она улыбнулась и спросила:

— Назовешь его как-нибудь?

— Я пытаюсь, — вздохнул мальчик. — Это не так-то просто.

— Да. Давать имена кораблям большая ответственность, — согласилась женщина. — Ложись в кровать, уже поздно.

— Кто-то ест мои сны, я не хочу спать.

— Я тоже когда-то давно была маленькой и боялась, что под кроватью живут монстры. Но там никого нет, дорогой, монстры разгуливают по улицам. И в наш дом им не попасть. А чтобы не было страшно, оставь ночник зажжённым.

— Нет, не зажигай ночами свет. В полной темноте не бывает теней.

Диана устало вздохнула:

— Ох, это Надд наговорил тебе? Забудь его сказки, ладно? Приятных снов. Я разбужу тебя в девять.

Когда она ушла, Лексон поддался внезапно хлынувшему импульсу и швырнул игрушку в стену.

«Сегодня День Рождения Надда, почему она подарила игрушку мне? Ненавижу её! Ненавижу! Почему она делает вид, что всё хорошо? Почему старается быть для меня мамой? Мама предала меня! Все предали, даже Надд».

Одна мачта кораблика покосилась, другая треснула посередине и надломилась. Теперь он отправится только в одно путешествие: на дно озера. А может, вылетит из окошка. Вот прямо сейчас вылетит.

Мальчик подхватил игрушку и подбежал к окну.

— Ворон!

Забыв про свою разрушительную игру и то, что он давно переоделся в пижаму, Лексон выбежал из комнаты и помчался в сад.

— Ворон! Где тебя носило?!

Пёс не выказывал такой же радости от встречи, однако не стал отгонять от себя Лексона и позволил уткнуться в свою грубую нечёсаную гриву.

— Я думал ты ушёл навсегда! Почему это такое страшное слово, навсегда?

Пёс брыкнулся и тихонько зарычал, не агрессивно, но настойчиво, словно говоря: «Не забывай, что мы не друзья».

А затем ловко перепрыгнул клумбу и оказался в лесу. Лес бархатной чернотой обволок зверя, остались видны лишь жёлтые горящие глаза.

Лексон шмыгнул носом:

— Дурацкие слёзы. Я не из-за тебя плачу. Понятно? Надд умер, а я так ни разу и не заплакал. Только испугался. Не знал, что смерть такая. Такая безобразная и гнусно пахнущая. А Диана знала. Она закрыла мне глаза руками. Но я всё равно всё видел и продолжал видеть даже когда зажмурился и отвернулся. А за окном стоял туман, он пришёл за Наддом. Он сам говорил, что уйдет однажды с туманом. Но он обещал, что просто уснёт и не проснётся. Но это… это…

Мальчик стал быстро и прерывисто дышать, вновь прокручивая в голове события того майского дня.

Зверь занервничал. Проголодался, наверно. Жёлтые глаза стали больше, кусты задрожали и Лексон понял, что пора уносить ноги.

Он помнил, что от собак нельзя убегать, ведь тем самым ты сразу превращаешься в желанную добычу. Но у него было так мало времени, а заветная дверь была так далеко.

Раз, два, три… Сколько ещё шагов нужно сделать? Ворон всё ещё наблюдает из леса или уже мчится следом, готовый оторвать кусок заветного вкусного мяса от румяного ребёнка?

— Диана! Диана! Помоги мне! — вырвалось у него.

Он споткнулся и упал. Тяжелое дыхание не позволяло прислушаться.

«Где ты, Ворон? Почему всё ещё не сожрал меня?»

— Бог ты мой! Что стряслось?! — донеслось со стороны дома.