В дельте Лены

Однажды, когда весь наш отряд – люди, собаки, лодки, сани – пересекали полынью на большой плавучей льдине, верёвка, которой мы её тащили, не выдержала и разорвалась, и конец её нанёс Ли сильный удар по рёбрам, сбив его с ног и в то же время разбив стекло на часах. В тот вечер Ли пришёл и показал их мне, оказалось, что отвалились также обе стрелки. Я махнул рукой и посоветовал ему выбросить их, они никуда не годились. Ну, нет, сказал он, людям очень хочется знать время суток, и поэтому плотник Свитман сделал для часов деревянный ящичек, открывающийся, как раковина, а Ли охотничьим ножом вырезал из жести стрелку – только одну, часовую – и прикрепил её на место, и всё отлично заработало! Теперь, когда жестяная стрелка показывала двенадцать, это был либо полдень, либо полночь; если она была на четверти расстояния между двенадцатью и часом – было четверть первого; на половине пути – половина первого и так далее; так что минутная стрелка – это ненужная роскошь за Полярным кругом.

И вот старые часы исправно тикали, несмотря на множество купаний в морской воде, так как для Ли свалиться за борт было делом обычным, как будто он для этого и родился. Но, наконец, пришло время, когда мы все пересели на шлюпки, и Ли нашёл свою судьбу на первом куттере. А поскольку на вельботе не было часов, я был рад снова завладеть своими и отдал их на попечение мистера Даненхауэра, потому что мне было бы очень неудобно следить за ними, управляя парусом и лодкой своими потрескавшимися и опухшими руками. Однажды я заметил, что Даненхауэр заводит часы несколько раз в день. Я спросил, в чём проблема, и он сказал, что не может этого понять: ключ можно вращать хоть весь день, но часы до упора не заводятся, хотя продолжают исправно идти. Короче говоря, главная пружина не была сломана, но частично соскользнула со своего шпинделя, всё ещё сохраняя достаточную силу для приведения механизма в движение примерно на четыре часа. Так мы заводили их каждый третий час, пока не добрались до Зимовьелаха, где мы повесили часы в хижине для общего пользования, а затем кто-то, конечно же, уронил их, наступил, и раздавил деревянный ящичек.

Когда я прибыл в Верхоянск, один из политических ссыльных, «Маленький Кузнец», припаял вместо стекла медную пластинку, и, поскольку у него не было часовых стрелок, старая жестяная, изготовленная Ли, продолжала выполнять свои функции, и часы работали. В Якутске Бартлетт нашёл часового мастера, который разобрал часы, и спросил, не желаю ли я приделать секундную стрелку. Я не стал этого делать – для сибирского времени часы работали достаточно точно. Во время путешествий в дельте я обнаружил, что после того, как ссыльный починил старый механизм, он стал работать не так хорошо, как раньше, и, открыв футляр, обнаружил, что один из камней исчез. Маленький мошенник украл его и заменил на латунный подшипник, трение в котором было больше, так что мне приходилось ослаблять или затягивать один из винтов, чтобы регулировать ход часов.

И вот в Иркутске старый джентльмен-часовщик сообщает мне, что механизм секундной стрелки был похищен его коллегой в Якутске, который, несомненно, нашёл ему такое же хорошее применение, как молодой ссыльный для моего камня, и тут я понял, почему он так настойчиво спрашивал, не хочу ли я восстановить секундную стрелку. Однако я заплатил мистеру Юргенсену девять рублей за любезный интерес, который он проявил к благополучию моих часов; и, хотя они выдержали суровые условия арктического путешествия и их подорванное здоровье было поправлено сибирским мастером, я потерял уверенность в их будущей полезности.

Наконец, приехав в Филадельфию, я отложил часы как реликвию, но один отзывчивый друг решил, что их всё же следует почистить и привести в порядок. Теперь на них приятно посмотреть: пятна ржавчины исчезли и механизм в полном здравии, и когда я пишу эти строки в кают-компании парохода «Фетида», они снова в море, в очередном арктическом путешествии, а на внутренней стороне корпуса я только что обнаружил надпись: «Tobias, No.121305; Liverpool». Хотел бы я знать, какова была судьба №121304? Или №121306? Интересно, сам старый Тобиас выглядел так же хорошо, как и его часы? Я надеюсь, по крайней мере, что с его внутренними органами не поступали так же безжалостно.

Глава XXVIII. Путь домой