В дельте Лены

Лейтенанты Харбер и Шютц ещё не выехали из Витима, где они занимались снаряжением небольшой шхуны и нескольких малотоннажных лодок для поисков в Дельте, благоразумно отказавшись от первоначальных планов зафрахтовать пароход «Лена». Я был разочарован тем, что не встретил их в Якутске, и поэтому, собрав достаточно денег, чтобы расплатиться со всеми своими долгами и покрыть расходы на поездку в Нью-Йорк, решил сразу же отправиться в Витим.

Генерал-губернатор устроил прощальный завтрак, на котором мы все собрались, было много тостов, приветственных речей и пожеланий счастья и процветания друг друга. Затем в сопровождении губернатора и множества друзей мы отправились на пароход «Пионер», который должен был доставить нас вверх по реке до Витима. Весь Якутск вышел нас провожать, и около пяти часов вечера 11 июня мы медленно двинулись вверх по Лене.

Пароход был маленьким, грязным, а в каютах жарко. Установилась тёплая погода, и мы не знали покоя от комаров. «Пионер» медленно продвигался против быстрого течения, временами вообще не двигаясь, или шёл зигзагом, избегая отмелей и перекатов или уворачиваясь от водоворотов. Для меня было загадкой, как им управляли, потому что, казалось, была только одна бессменная вахта, которые стояла день и ночь без отдыха. Мы спали в двух маленьких каютах, одна в носу, а другая за гребными колёсами; к счастью, других пассажиров не было. Мылись мы в палубном ведре, набирая воду из реки и используя наше собственное мыло и полотенца. Мы договорились платить шесть копеек за версту и два рубля в день за еду, но так как неизменный рацион из варёной говядины и чая нам скоро надоел, мы стали покупать молоко, яйца и другую провизию на остановках, где пароход запасался дровами, и, если бы не комары, то мы бы считали, что вполне приятно проводим время.

Однажды вечером, сидя на прохладном ветерке на носу лодки, мы увидели впереди то, что показалось нам большой песчаной отмелью, и поэтому предупредили об этом лоцмана. Но каково же было наше удивление, когда при приближении к отмели мы обнаружили, что она вдруг поднялась в воздух и устремилась на нас, как клубы дыма. Это была туча комаров! Несмотря на наши плотно заправленные в воротники пальто накомарники с окошками из конского волоса, насекомые всё равно каким-то непостижимым образом приникали внутрь и лезли в глаза и нос. Не помогали и наши перчатки из оленьей кожи с завязками на запястьях – эти крошечные мучители всё равно доставали нас. В моей меховой шапке было только одна маленькая дырка – и через него они накусали меня в макушку. Они были просто повсюду!

На второй день и в течение двух последующих мы проплывали мимо самых замечательных скал, которые я когда-либо видел. Местами они возвышались на высоту двух и более тысяч футов[148], на многие мили, казалось, прямо из реки поднимался непрерывный строй диковинных скал, как стена величественной средневековой крепости, украшенная зубцами, башнями и контрфорсами. С палубы парохода скалы имели цвет и вид коричневого песчаника, но я не мог с уверенностью сказать на таком расстоянии[149]. Они не имели правильной или регулярной структуры, которой обычно обладают колонны базальта, и я не припомню ничего, что напоминало бы мне это восхитительное творение природы.

Утром 15 июня капитан «Пионера» сообщил мне, что ночью нам встретился пароход, тащивший на буксире шхуну и две лодки. Он подумал, что это мог быть отряд Харбера, который я велел ему остановить при встрече, чтобы мы могли посоветоваться; но по глупости или из-за страха потерять прибыль он позволил им пройти. Впрочем, это мало что изменило, потому что через несколько дней мы прибыли в Олёкминск, где я нашёл записку, оставленную для меня лейтенантом Харбером – первое сообщение, которое я от него получил. В нём он высказывал пожелание, чтобы я вернулся в Якутск, если мы разминёмся на реке. Я не считал это совершенно необходимым, так как считал мои безуспешные поиски Чиппа вдоль побережья вполне достаточными, и проведёнными в то единственное время, когда можно было бы найти следы его высадки. И даже если какие-нибудь следы или предметы ускользнул тогда от моего внимания, то к этому времени их уже смыло весенним паводком. И всё же, когда лейтенант Берри собрался отправить мичмана Ханта присоединиться к отряду Харбера, я решил послать с ним Бартлетта, который и сам вызвался поехать. Я также подготовил для отряда письмо с инструкциями и карту дельты, на которой были отмечены все мои маршруты. Возвращаясь верхом в Якутск, Хант и Бартлетт встретили лейтенанта Харбера, который ехал обратно в надежде догнать меня. Он, несомненно, преуспел бы в этом, если бы не встретил Ханта, который передал ему моё письмо и карту[150].