В дельте Лены

Ежедневной обязанностью Бартлетта было получать у Николая Чагры наш дневной рацион из четырёх гусей и четырёх рыб, и мы жили в хороших отношениях с нашими неприметными соседями, пока однажды утром, отправившись, как обычно, по своим обязанностям, Бартлетт не был удивлён, когда Чагра вручил ему три вместо четырёх рыб на завтрак. Конечно, он возразил, и тогда Чагра, после долгих разговоров и жестикуляции, в гневе бросил попавшимся под руку полупротухшим гусём в Бартлетта, который вслед за этим, в хорошем американском стиле, бросился на тут же раскаявшегося старосту и погнался за ним по деревне. Так мы узнали о том, что рыбы, да и вообще любой пищи, в деревне было очень мало, и существовала опасность полного прекращения нашего снабжения. Ефим предостерегал нас от слишком щедрого обмена нашего небольшого запаса вещей на еду; но больше всего я боялся, что туземцы, будучи в своих привычках вполне кочевниками, могут, ничего нам не говоря, сложить свои чумы, как арабы, и так же тихо ускользнуть ночью, оставив нас наедине со своими проблемами. В конце концов, обмениваясь или нет, мы будем зависеть от них в провизии, и когда она закончится, они, конечно, не будут сидеть на месте, а двинутся куда-нибудь, может, поселятся у своих более удачливых соседей, предложив им свою помощь в ловле рыбы и починке сетей.

Тем временем Рыжий Чёрт продолжал обучать нас тайнам русского и якутского языков, с которыми мы теперь все более или менее познакомились. Инигуин, наш североамериканский индеец из Нортон-Саунда, вызвал у местных жителей неподдельный интерес и попал в ещё бо́льшую милость, когда стало известно, что он тоже кочевник, как и они. Они называли себя тунгусами, и мы сообщили им, что Инигуин – это американский тунгус. Вскоре он стал посещать своих меднолицых братьев и сестёр, которые начали чинить его мокасины и одежду, и, наконец, стало известно, что Инигин нашёл себе возлюбленную, которую он, смущаясь, представил нам: «Он очень хороший маленький старушка».

Наши дни проходили в ежедневном посещении берега реки, чтобы проверить прочность льда; в беседах о том, о сём; в размышлениях о судьбе наших куттеров и сколько мы ещё задержимся в Зимовьелахе. Некоторые из наших спускались на берег и смотрели, как туземцы вытаскивают сети, а, когда улов был хороший – пополняли наши скудные запасы… неважно, как.

И, говоря о рыбалке, я в нескольких словах отвечу тем критикам бедняги Делонга, которые удивляются, почему «этот глупец не ловил рыбу, которой изобилуют реки»? Дело в том, что на самом деле он пытался ловить рыбу, но единственным средством, которое у него было – крючком и лесками, которые я позднее нашёл и привёз в Соединённые Штаты. Но рыбу в реке Лена нельзя добыть в любое время года, а когда можно (в течение всего лишь нескольких месяцев), туземцы ловят её исключительно сетями, даже не подозревая, что такое крючок с леской. Очевидно, что для нас не могло быть и речи о том, чтобы обременять себя в походе сетями, и, следовательно, думающему читателю должно быть ясно, почему Делонг и его отряд не питались рыбой.

Рыболовный сезон в полной мере начинается здесь только в октябре, когда река покрывается льдом. Затем рыбье племя кочует, как ему и положено, вверх по рекам на нерест и затем спускается. Сети для их ловли делаются исключительно из белого конского волоса, потому белые гривы и хвосты составляют значительную часть товарных запасов торговцев. Туземцы предпочитают белый волос, так как рыба его не так хорошо видит в воде. Изготовление сетей – один из самых трудоёмких процессов, которые только можно представить. Им почти постоянно заняты женщины, старые и молодые, сети плетут и слепые родственники-приживальцы, и старые родители, сидящие дни напролёт у камина. Первый делом они берут пять, семь или девять волосков и связывают вместе у корней, предварительно намочив во рту – так на волосе легче завязать узел. После чего они скручиваются в пряди, а затем связываются в сеть, деревянная палочка при этом служит меркой для размера ячейки, но для продевания прядей не используется челнок или сетевязальная игла, как это принято у наших рыбаков. При этом в плетении сетей язык и зубы играют заметную роль. Сети, когда они закончены, имеют ячею размером от двух с половиной до трёх с половиной дюймов, от сажени до полутора в глубину и от пятнадцати до двадцати саженей в длину. Верхние верёвки сети удерживаются на плаву с помощью деревянных поплавков; а нижние снабжаются грузилами из плетёных из ивы колец диаметром шесть дюймов, в которых жгутами из камыша закреплены камни.