В дельте Лены

Тем не менее, за исключением небольшой трудности, возникшей из-за торговых привычек одного из моих спутников, дни наши в деревне проходили достаточно хорошо. Мы починили нашу одежду и поправили здоровье, наши конечности быстро заживали, отношения с нашими соседями были хорошие. В упомянутом затруднении наш торговец-янки был не так опытен, как русский купец, и пожелал отступить после того, как сделка была уже частично выполнена. Дело было передано мне, и, обдумав его, я решил, что сделка есть сделка, даже если в проигрыше окажется один из моих людей, и, несмотря на то, что он утверждал, что в дополнение к выгоде купца, он не взял с него плату за лечение последнего от сильной простуды с помощью гомеопатических средств из личных запасов. За исключением этого, а также одного доказанного обвинения, выдвинутого против одного из наших в том, что он украл и съел из нашего скудного запаса оленины, между нами не было ни споров, ни неприязни – кроме обычной матросской грызни, которая ничем особым не заканчивалась. Я должен отметить только одно исключение в случае с Уилсоном, который, временно исполняя обязанности повара, однажды повесил над своей койкой гусей, чтобы они могли за ночь оттаять и к утру быть готовыми, чтобы их ощипали, выпотрошили и приготовили на завтрак. Они оттаяли, это правда, но слишком, и внутренности их выпали прямо на Лича, который спал рядом с Уилсоном. И всё же даже этот инцидент был дружески сглажен кем-то, кто сказал, что Личу не следует ругаться, так как он получил больше положенной порции гуся, а если ему это не нравится, он может запихать её обратно.

Однажды днём, когда мы все ждали, когда замёрзнет залив, и гадали, что принесёт этот день, в балаган неожиданно ворвался наш Рыжий Чёрт и очень церемонно представил своего друга Кузьму Гермаева, русского солдата. Это был живой, умный с виду мужчина, и я сразу же понадеялся на него гораздо больше, чем на кого-либо из тех, кого мы встречали до этого. Я рассказал ему, кто мы такие, что Ефим наверняка уже сделал и пожаловался ему, что туземцы нас обманывают, что Николай Чагра кормит нас гнилыми гусями, от которых, как я опасался, мы заболеем и умрём, что мы военнослужащие Америки и что генерал Черняев, якутский губернатор, наверняка накажет любого из своих людей, кто позволит нам пострадать от отсутствия у нас чего-то жизненно необходимого. И, наконец, я сказал, что, если он, Кузьма, доберётся до Булуна с моими письмами и доставит нам еду, одежду и оленьи упряжки, я отдам ему вельбот и заплачу пятьсот рублей, при условии, однако, что он отправится немедленно.

Это невозможно, сказал он. Залив местами ещё не замёрз, и, хотя ему удалось пересечь его с материка, это было очень опасно. Он был мелким торговцем и пошёл на риск, чтобы поторговать с туземцами. Хотя у него было немного провизии, он обещал, что пришлёт нам всё, что сможет, и, отдав мне соль, которая была при нём, заверил меня, что через четыре дня, в четверг, придёт снова. Он предложил мне купить для еды оленя – у друга в его деревне, который принял бы моё обещание заплатить, а мистер Даненхауэр, в свою очередь, взялся сопровождать Кузьму и помочь ему в покупке и перевозке провизии. Я благословил их на его отъезд с обещанием вернуться как можно скорее.

Когда они отправились в путь, была уже ночь, а на следующее утро Даненхауэр вернулся, привезя с собой немного листового табака, сахара, пять фунтов соли, около пяти фунтов ржаной муки и разделанную тушу молодого оленя весом около девяноста фунтов. Оленина была для нас большой роскошью, но гораздо большей, чем она, была соль, вкус которой мы не знали уже несколько недель. Мы взяли с корабля соль, но её было всего четыре фунта, и она быстро исчезла в желудках тридцати трёх человек, хотя мы экономно использовали её только для мяса медведей, тюленей и моржей. Когда соль кончилась, мы ей нашли замену в виде солёной воды, но, если её добавлять в тушёное мясо слишком много или на ранней стадии приготовления, то это сделает пищу малопригодной для еды из-за присутствия горьких и слабительных солей в морской воде, которые при промышленном производстве соли удаляются. Солёную воду, к тому же, нельзя добыть в Зимовьелахе, который расположен на берегу пресноводного лимана между устьем Лены и островами. Поэтому в дельте соль стоит рубль за фунт, и туземцы используют её так же экономно, как наши хозяйки – кайенский перец; щепотка соли в день здесь достаточна для семьи из десяти человек – если, конечно, им вообще посчастливится иметь её каждый месяц.