В дельте Лены

Помощник исправника Ипатьев прибыл в Булун 29-го, и я сразу же получил у него аудиенцию. Поначалу наш прогресс в понимании друг друга был весьма медленным, но Баишев, с которым у меня было два дня оживлённых бесед, выступил в качестве переводчика, и вскоре наша тарабарщина и жестикуляция дошли до того, что Ипатьев мог сказать «Very good», когда кто-нибудь из нас особенно хорошо понимал собеседника. Так что к тому времени, когда мы были готовы отправиться в Верхоянск, мы уже довольно оживлённо разговаривали, а в дороге, на остановках в поварнях, мы уже болтали о чём угодно – о политике, религии и всём остальном. Конечно, время от времени мы не понимали друг друга, как, например, когда говорили об относительной стоимости пароходов на реке Лена, некоторые из которых были деревянные, а другие сделаны из железа, – дерева здесь очень много, а железа очень мало, настолько мало, что Ипатьев подчеркнул его ценность, сказав, что оно «на вес золота». При этом я рассказал ему о большой редкости и, следовательно, ценности железа в Центральном Китае, отметив также, что я видел там котёл весом в тридцать тонн, разрезанный на куски и отправленный в центральную часть страны на спинах людей. Чтобы было понятнее, я назвал его вес в фунтах, 60 000, и назвал «котелком». Всё было хорошо, но, описывая его, я сказал, что он был сделан из «золота», вместо «железа»; после чего Ипатьев выглядел очень озадаченным, пока, наконец, не показал своё кольцо на пальце и не постучал по одному из ножей, и попросил уточнить, имел ли я в виду «золото» или всё-таки «железо». Тут мы поняли друг друга и от души рассмеялись.

1 декабря всё было готово, и мы с Ипатьевым отправились в Верхоянск. Перед отъездом я убедился, что остальные мои люди должным образом экипированы и снабжены провизией, чтобы следовать за нами. Я назначил Бартлетта командиром отряда, я приказал ему не уезжать из Булуна, если кто-нибудь будет жаловаться на одежду или снаряжение, а немедленно встретиться с Баишевым, который позаботится обо всех их нуждах. Сам я выехал раньше, чтобы подготовить дорогу к их проезду и сэкономить время, тем более, что со мной был помощник исправника, который имеет право на первоочередное обслуживание в дороге. Кроме того, группа из шести человек со снаряжением не всегда может быть полностью обеспечена транспортом одновременно, закон ограничивает их число тремя; но мне удалось сделать специальное разрешение для всей группы, и таким образом избежать многих неудобств и задержек, поскольку, хотя здоровье у всех нас было довольно крепкое, наши лишения оставили свой след, а ноги у всех оставались чувствительны от последствий обморожения.

Глава XVIII. От Булуна до Верхоянска

Дневник путешествия – Минус 45° по Реомюру – Взгляды русских на Америку и её институты – Кочаровский – Лион – Моё письмо с инструкциями – Посещение балагана ссыльных – Дело Лиона – Жизнь в Верхоянске – О политических ссыльных.

Вот что записано в моем дневнике о путешествии в Верхоянск:

1 декабря. – Проехали девяносто вёрст и остановились в поварне выпить чаю.

2 декабря. – Ехали днём и ночью, спали в санях во время движения, подложив под голову спальный мешок вместо подушки, но не прикрываясь ничем, кроме одежды из оленьих шкур. Ужасно досаждают опрокидывания саней и ужасные боли в ногах. Олени бегут слишком быстро, чтобы я мог бежать рядом с санями, чтобы согреться и размяться, поэтому приходиться терпеть и улыбаться. Остановились в шесть утра и выпили чаю. Проехали восемьдесят вёрст, снова остановились на два часа на отдых, покормить оленей и позавтракать самим. Затем до темноты сделали семьдесят вёрст, остановились на чай и сменить оленей и отправились за сто вёрст по тундре.

3 декабря. – В пути всю ночь, в тундре сбиваемся с пути и беспомощно бродим кругами. Наш проводник был лучшим, которого можно было найти, но и он безнадёжно заблудился. Ипатьев нашёл, наконец, дорогу, вспомнив небольшой овраг, который мы уже пересекали. У меня был с собой компас, но в тундре никто не знал курса, которым надо ехать. Мы должны были преодолеть это расстояние за десять часов, но у нас это заняло пятнадцать с половиной; и когда мы остановились, наши ноги, руки и лица были обморожены.