В День Победы

Доктор был в белом колпаке и белом халате и внушал капитану уважение; к тому же и доктор старался хорошо делать свое дело, и капитан на него не обижался, он ничего не имел против этого молодого человека, который неизвестно для чего отпустил такие жидкие усики. Когда доктор закончил прослушивать, то попросил капитана сесть возле сестры за стол. После стетоскопа этот приборчик с резиновым шлангом и грушей, на которую сестра подавила, чтобы кровь в локтевой вене застучала в мембрану под черной повязкой, был для капитана врагом номер два. «Все, Семенов», — сказал доктор, что-то записывая в медицинскую карточку, и капитан стал одеваться. «Ну как?» — спросил он пободрее. «Не так уж плохо». — «Вы меня выпустите а рейс?» — «Нет, не выпущу». — «Я хорошо себя чувствую». — «Вы не хорошо себя чувствуете. Вам надо бросить курить и совсем не выпивать». — «Я пью только пиво с рыбкой», — сказал капитан. «Я тоже люблю пиво с рыбкой», — сказал доктор; и больше они не знали, что говорить, и оба чувствовали себя неудобно; капитан усмехнулся, но в его голубых слезящихся глазах было грустное выражение. Сестре хотелось плакать. Семенов поморгал красноватыми веками. Девушка обратила внимание, что на его кителе скоро оторвется пуговица и что, одетый, капитан выглядит сухопарым, а в его манере держаться есть что-то непоколебимое. Капитан напоминал высохший прямой ствол, упругость которого очевидна, и излом требует большого усилия.

«Хоть бы поскорее ушел, — подумал доктор. — Вот настырный дедок». Капитан опять усмехнулся и подумал: «Этот орешек не прост. Но я возьму измором. Я объявляю осаду».

Он ушел, а за дверью показал в сторону кабинета язык. Он пошел по улице, заложив руки за спину. У него было много знакомых, и он часто приподнимал фуражку, но не останавливался. Капитан отправился к заливу, но подальше от того места, где стояло здание агентства «Арктика». В Ледоморске лето не такое уж холодное, как думают, и там есть пляж, и кое-кто купается; Семенов спустился к пляжу; на влажном песке стояли разноцветные грибки, хотя их можно было не ставить — все же лето в Ледоморске не такое и жаркое, и сейчас под грибками сидели в одеждах. Капитан сел под грибок и стал смотреть на залив. У него прекрасно сохранилось зрение, и он прочитал названия пароходов на рейде. По противоположному берегу тянулись причалы со штабелями досок, и там тоже стояли пароходы: груженые или порожние — у этих ватерлинии кирпичного цвета поднимались над водой. От залива пахло несвежей рыбой, водорослями и соляркой. Кое-где колыхались черные торцы бревен-топляков. Дул ветерок, и становилось зябко. Капитан долго сидел под грибком и к вечеру остался на пляже в одиночестве. Рейдовые суда несли на флагштоках советский и иностранные флаги, и те, что несли советский флаг, были ему знакомы, и среди их капитанов имелись друзья. Когда солнце село и от залива потянуло настоящим холодом, флаги стали опускаться, а на их месте зажигались фонари. Один пароход двинулся к морю и загудел. Огни зажглись по всему рейду и на лесных причалах; вода посреди залива осветилась, а у берега она была темная и поплескивала на песок. Капитан встал и отправился домой. По дороге завернул в агентство, и старый матрос, служивший сторожем, узнал его и пустил посмотреть карту рейсов. Они покурили и обсудили карту. Суда плыли в далеких морях, и капитан видел, как они плыли, и слышал работу машин; суда приветствовали друг друга флагами и гудели, чтобы не столкнуться в тумане; они плыли по голубым и гладким морям под чистым небом или сопротивлялись тяжелым волнам при хмурой погоде; но лучше всего он видел, как они пробивались через полярные льды ночью: льды были белые, а небо черное, и в небе — белые звезды. «Вот как получается», — сказал он сторожу. «Конечно…» — ответил матрос и пожал плечами. Капитан оставил ему папиросы. Стало совсем темно, и в городе тоже зажгли электрический свет. Пал туман, и фонари на столбах и лампочки в окнах светили, будто заключенные в целлофановые пакеты. Тот, кто бывал в Ледоморске, знает, что там еще сохранились тротуары из досок, прибитых к сваям, но главную улицу заасфальтировали и выстроили на ней многоэтажные дома, хотя это было сделать непросто, потому что весь город стоит на сваях. По главной улице гуляла молодежь.

Капитан медленно дошел до дома и сначала позвонил себе, потом открыл дверь английским ключом. Ему навстречу явился Марс, потянулся, сел, обмотав себя хвостом, и мяукнул вполголоса. «Что, Марс, — сказал капитан, — ты, я вижу, не проголодался. Балует тебя тетя Лиза. Нехорошо такие сахарные кости бросать».