В День Победы

— Извини, — сказал он Кэт. — Я сейчас.

И, озадачив свою подругу, двинулся к молодой матери, на ходу еще больше пленяясь ею: ее непохожестью на других, какой-то хорошей несовременностью, нестандартностью, что ли, которая, по правде говоря, ему изрядно надоела, только он до сих пор сам этого не знал. Был Миша Петухов высок и благодаря слишком узким джинсам подчеркнуто и в чем-то нелепо строен, редкие белокурые волосы доставали ему до плеч, лицо ненатурально старила жидкая бороденка, то есть и он в упомянутом смысле подчинялся стандарту, который мы для своего успокоения называем модой, но о собственном внешнем виде он сейчас не помнил.

— Здравствуйте, — сказал Петухов. — Разрешите, я вам помогу.

Женщина еще раз обернулась и, растерявшись и засветившись сквозь слезы благодарностью, доверчиво передала ему ребенка.

Он взял его, прижал к себе и, пока мать, торопясь, доставала из кошелки чистые пеленки, наслаждался своим непривычным положением, трепетом маленького тела и внезапно проснувшимся отцовским инстинктом.

По ее просьбе он положил ребенка на чемодан; только она хотела присесть, но Миша поднял чемодан и стал держать его на удобном для нее уровне. Она принялась заново пеленать своего малыша, который оказался мальчиком, а Миша стоял над ней, бессознательно теплея взглядом и улыбаясь.

— Как его зовут? — спросил он, когда мать взяла ребенка на руки и стала убаюкивать.

— Колей, — ответила она со смущением.

— А вас?

— Меня Аней.

— А меня Михаилом. Давайте, я его еще подержу. Вы, наверное, устали.

— Хорошо. Подержите, пожалуйста. Тогда я немножко приведу себя в порядок.

Он вновь взял ребенка на руки и принялся покачивать и похлопывать точно так же, как это делала Аня, испытывая тихий восторг оттого, что Коля подчиняется ему и замолкает. Петухов не знал о себе, что он чадолюбив, хотя иной раз жалел, что мать с отцом не растили кроме него других детей, сравнительно с ним совсем маленьких. Аня достала из кошелки расческу, зеркальце, еще что-то и, отвернувшись к окну, убрала выбившиеся пряди, притиснула на место шпильки, пригладила брови, припудрилась, наконец, поправила на поясе юбку и вновь повернулась.

— Кто же отпустил вас в такую дорогу одну? С ребенком и тяжелыми вещами! — сочувственно поинтересовался он, не возвращая ей Колю и давая понять, что не прочь еще некоторое время подержать малыша.

— Никто. Я сама уехала, — ответила она.

— И куда же вы едете, судя по вашему виду, не первый день?

— К маме. В Астрахань. В вашем городе я сошла, чтобы пересесть на другой поезд.

— А откуда вы, если не секрет? Извините меня за любопытство, — сказал он, поигрывая интонациями жителя большого города и человека, привычного к интеллигентному кругу.

— Из Сибири. С новостройки. Я там была по комсомольской путевке.

— А все-таки, как вас муж отпустил одну? — поинтересовался он с шутливой настойчивостью.

— У меня нет мужа, — ответила Аня простосердечно; опустила глаза и вспыхнула румянцем стыда и страдания.

Петухов тоже опустил глаза, догадываясь, что расспросы в том же направлении будут неприличны и недостойны, что дальше начинается область горьких тайн…

Он забыл про Катю. Кэт, как только ее друг отошел, с любопытством посмотрела ему вслед и по черно-белым плитам зала направилась к выходу, чтобы купить на привокзальной площади мороженое. Теперь она возвращалась с двумя бумажными стаканчиками, в которых торчали деревянные палочки, с естественным женским кокетством покачивала бедрами и демонстрировала грацию. Заметно было, что она довольно избалованна, что, впрочем, нередко кажется нам в девушках привлекательным и не вредит нашему впечатлению о них. Поведя оттененными глазами, Кэт увидела, что Петухов продолжает стоять возле молодой матери с ее ребенком на руках. Удивившись этому, девушка направилась к ним, приблизилась, поздоровалась и, ревниво заглядывая Мише в лицо, предложила ему мороженое.

— Это Кэт, — объяснил он Ане. — Наша студентка, — затем представил Аню Кэт. — Посмотри, — сказал он ей, — какой хороший мальчишка. Заснул наконец. Посмотри, как красиво спит. А то кричал как сумасшедший.

— Ты будешь есть мороженое? — сказала ему Кэт не без отчуждения от его случайной знакомой. Ее приятное волжское окание, мягкий естественный голос, застенчивость и, конечно, главное, завидную внешность она сразу отметила с женским чувством соперничества, но не подала вида.

— Да нет, я не хочу, — ответил Петухов. — Отдай Ане. Аня, съешьте мороженое. Я вижу, вы его любите.

Кэт с досадой протянула стаканчик молодой матери. Аня, поколебавшись, взяла его и, от смущения смеясь, начала есть мороженое.

— Ты что, так теперь и будешь стоять с ребенком на руках? — спросила Кэт, улыбаясь.

— Да нет. Сейчас пойдем, — отвечал Миша. — Все равно пока делать нечего. Хочешь немножко подержать? Только, смотри, осторожнее.