В долине смертной тени [Эпидемия]

— Соланж, я не понимаю тебя, говори, пожалуйста, по-английски, — попросил он.

— Le langage de l'amour n'a pas besoin d'être traduit. Que chacun parle sa propre langue aujourd'hui.

— Да, да, — сказал Азаров, не понимая, но отдаленно догадываясь, о чем она говорит.

Соланж подошла совсем близко и положила руки ему на плечи.

— Tu as de belles lèvres. Je veux les embrasser, et je veux qu'ils m'embrassent.

Соланж прижалась губами к его рту, и он впервые ощутил их сладкий вкус. И признался себе, что такого сильного ощущения еще не испытывал, даже в самые лучшие минуты своей жизни с Юлией.

— Tu es mon doux, tu es mon tendre, tu es mon préféré, — шептала она, на миг отрываясь от поцелуя.

Они целовались уже долго, но это было такое огромное счастье, что Азаров чувствовал, что может продолжать это делать бесконечно. Соланж прижалась совсем тесно к нему и ощутила, как восстала его мужская плоть.

— Oh, il est prêt, il me veut! Je l'attends tellement.

Она первой стала его раздевать: расстегнула рубашку, помогла освободиться от нее, затем бросила ее, даже не посмотрев куда.

Теперь ее внимание оказались занятыми его брюками. Она медленно снимала их: расстегнула ремень, затем пуговицы, спустила молнию и впервые рукой едва заметно притронулась к его члену. Азаров ощутил, как электрическая молния пронзила всю тело. Он не удержал стона.

— Tu aimes ça, mon chéri.Ce n'est que le début de notre plaisir sans fin avec toi.

— Да, да, продолжай, — прошептал он.

Соланж сняла трусы, сделала несколько шагов назад и окинула взглядом его обнаженное тело.

— Comme tu es beau, mon bien-aimé. Maintenant, regarde moi.

Соланж разделась буквально за несколько секунд. И теперь уже он страстно смотрел на ее обнаженное тело.

— Соланж, ты самая красивая женщина в мире! — воскликнул Азаров.

Она засмеялась.

— Oui, je suis belle. Et ma beauté n'appartient qu'à toi.

Азаров прекрасно понял, точнее, почувствовал, что она сказала, и устремился к ней. Он подхватил ее на руки и понес на кровать. Аккуратно положил на простыню. Она призывно протянула к нему руки.

Он опустился рядом, и они снова соединились в поцелуе. Внезапно она слегка отодвинулась.

— Посмотри на мои груди. Я хочу, чтобы ты их целовал, — уже по-английски произнесла Соланж.

Азаров приник к ее груди, взял в рот один сосок, затем другой. Руки Соланж сжали его член, и он снова ощутил, как ударил его мощный электрический заряд наслаждения.

Они по очереди целовали тела друг друга, не пропуская ни один, даже самый малюсенький кусочек. Он видел, что она искушена в науке любви, но это не имело сейчас никакого значения. Прошлое каждого из них отодвинулась так далеко, что исчезло из памяти, осталось только необозримо прекрасное настоящее.

Соланж сама подкатилась под него, он осторожно лег на нее, стараясь не причинить ей неудобства своим весом. Рывком вошел в нее, а затем стал медленно погружаться в глубины теплого и влажного лона. Она почти сразу же застонала от наслаждения, но это было только начало. Он входил и выходил из нее; оба уже потеряли ощущение действительности.

— Encore, encore, — без конца повторяла она, и хотя он впервые слышал это французское слово, ему не требовался переводчик, чтобы понять, что оно означает.

День седьмой

185.

«Из все большего количества регионов приходят сообщения о том, что там заканчивается конечный фонд. Больных класть некуда. Сразу в нескольких городах больницы отказывались принимать пациентов. Машины «Скорой помощи» возят их из одной клиники в другую, не зная, куда девать. Уже зафиксировано несколько смертей во время таких перевозок. Коллапс системы здравоохранения нарастает с каждым днем. Мы…»

Михаил Ратманов выключил телевизор.

— Все это полная чушь, я уже неоднократно говорил вам об этом. Это пропаганда тех, кто хочет дестабилизировать ситуацию в стране. — Он на мгновение замолчал и обвел глазами стол. — Что-то нас сегодня совсем мало. А где Алексей и Соланж?

Словно откликаясь на его слова, они вошли в столовую. У них были такие счастливые лица, что всем сразу стало ясно, что произошло между ними.

— Извините за опоздание, — произнес Азаров. — Так получилось, — несколько туманно добавил он.

Они сели рядом друг с другом, причем, так близко, что их ноги и руки то и дело соприкасалось.

Святослав смотрел на эту счастливую парочку. Он нисколько не сомневался в том, что произошло между ними этой ночью. И вдруг ощутил такое сильное жжение ревности, что стало трудно дышать. Это было чувство, которое держать в узде стоило ему гигантских усилий.