В долине смертной тени [Эпидемия]

— Да, что ты заладил: любовь, да любовь, — раздраженно буркнул Святослав. — Потрахался — и счастлив, как юнец. Ведь потрахался?

— Мы занимались любовью.

Святослав махнул рукой.

— Красивый эвфемизм.

— Нет.

— Хочешь сказать, что ты счастлив.

— Святослав…

— Хватит лирики. Я тебя спросил.

— Очень счастлив. Я не знаю, как выразить это чувство. Слов таких в языке нет.

— Секс — прекрасная вещь.

— Секс мгновение, а меня не покидает это чувство ни на минуту.

— И меня не покидает ни на минуту, только другое чувство. — Святослав вдруг пристально посмотрел на брата. — Почему тебе так повезло? Ведь в нашей семье я был везунчиком. Я знаменит, меня даже в Руанде знают. Когда мы были там с Соланж, местные киноманы меня узнавали, просили автограф. — Внезапно он снова обмяк. — Теперь в Руанде с ней уже не побываем, ваша очередь туда отправляться. Поедите?

— Не знаю. Пока надо пережить эпидемию.

— А я не против заразиться.

— Не неси чушь! Тебе еще надо снять много фильмов.

— Без нее? — Святослав замотал головой. — Ты верно подметил, источник силы разрядился.

— Но ты же снимал фильмы и до знакомства с ней.

— Да, снимал именно для того, чтобы с ней познакомиться.

— Но ты не мог знать.

— Да все я знал! — закричал Святослав. — Я не ведал, что это будет именно Соланж, но я чувствовал, что кто-то непременно появится. И когда появилась, сразу почувствовал — это она. Теперь понимаешь?

— Наверное, я тоже жил с таким предчувствием.

— Все же братьям легче понять друг друга, — констатировал Святослав.

— Легче, — подтвердил Азаров.

— Даже если между ними женщина?

— Женщина разъединяет, а братство объединяет. Может, пойдем в столовую, доедим.

— Ты хочешь есть? — изумился Святослав.

— Да, я не успел почти ничего съесть.

Святослав внезапно расхохотался.

— Поистине парадоксальная ситуация, начали с любви, а кончили едой. Обязательно вставлю такой эпизод в свою картину. Надеюсь, ты не против?

— Только — за. Рад, что хотя бы чуточку помог твоему творчеству.

— Творчеству? — задумчиво повторил Святослав. — Если оно еще будет.

186.

После завтрака они вышли прогуляться в сад. Они шли по узенькой тропинке меж деревьев, держась за руки.

— Нам надо решить, что дальше? — сказал Азаров.

Соланж окинула его взглядом и улыбнулась.

— Это очень интересный вопрос, — ответила она.

— Я знал, что он тебе понравится.

— Твои предложения?

— Я хочу, чтобы мы поженились, официально, в ЗАГСе.

Соланж наморщила лоб.

— А что такое ЗАГС?

— У нас это то место, где людей делают мужем и женой.

— Тогда нам туда, — кивнула головой француженка. — А ты знаешь, что я ни разу официально не была замужем. Это даже любопытно, попробовать, что это такое. Уже только по этой причине я согласна.

— А где мы будем жить? В России или где-то еще?

— Я буду жить там, где будет жить мой муж.

— Тогда в России. Кстати, здесь тоже делают кино, и ты можешь сниматься. Правда, полагаю, гонорары тут гораздо скромнее.

Соланж внезапно рассмеялась.

— Меня меньше всего волнуют гонорары. Благодаря твоему брату, за последние семь лет я заработала столько, что мне хватит надолго. И я не уверенна, что хочу и дальше сниматься в кино.

— Чем же ты желаешь заняться? — удивился Азаров.

— Тем же, чем и ты — бороться с тиранией. Ты не знаешь, но мой уже далекий предок был соратник Робеспьера. По крайней мере, так уверяет наша семейная легенда. По приказу конвента он был послан в нашу провинцию в качестве его комиссара. Там и познакомился с моей прародительницей. Таким образом, и пошел наш род.

— Выходит ты из рода революционеров.

— Получается, что так. Наш девиз: la liberté, l egalité, la fraternité. Мой отец был убежденный республиканец, член социалистической партии. Я усвоила этот лозунг с детства. Можешь считать, что у тебя появился еще один соратник.

Азаров невольно подумал, что если Соланж действительно займется тут политической деятельностью, то долго она в стране не пробудет, ее под каким-нибудь предлогом быстро депортируют. Но вслух эти мысли озвучивать не стал, не хотелось портить ей настроение. Вместо этого осторожно спросил:

— Ты уверенна, что действительно хочешь уйти из кино и посвятить себя политике?

— Уверена, милый. Меня давно не удовлетворяет кино, оно стремительно вырождается, всех интересует не искусство, а успех и деньги. Даже такие одаренные режиссеры, как твой брат, не могут преодолеть это искушение. Они не замечают, как подчиняют свое творчество этим целям. Большинство фильмов, которые смотрю, я не могу понять, зачем и для чего они сделаны. Если бы их не снимали, было бы только лучше. Мне хочется посвятить себя чему-то реальному. И когда я познакомилась с тобой, узнала, чем ты занимаешься, меня, словно ударило током, — вот человеком, который занят действительно нужным делом. И мне захотелось тоже заняться чем-то подобным. А когда я почувствовала, что люблю тебя, то окончательно поняла, что у меня нет иной альтернативы. Сейчас или никогда.

— Не предполагал, что в тебе скрываются такие желания. Если это действительно всерьез.

— Ты мне не веришь.