В долине смертной тени [Эпидемия]

— Ну что ты заладил одно и то же, — уже не сдерживая раздражение, произнес Азаров. — Нельзя войти дважды в одну и ту же реку.

— Так не надо было выходить.

— Уже вышли.

Соланж повернулась к Азарову.

— Алексей, о чем вы говорите?

Азаров несколько мгновений колебался — говорить ли ей правду.

— Ростик хочет, чтобы я вернулся к бывшей жене.

— То есть, наш брак ему не нравится?

— Нет, Соланж. Но это ничего не меняет.

— Ты уверен?

— Да.

— Если ничего не меняет, зачем вы пришли ко мне, — вмешался Ростик.

Азаров вздохнул. Его предчувствие не обмануло, сын не принял его новую пассию.

— Ростик, ты ведешь себя недостойно, — упрекнул он сына.

— Ну, так и не лезьте ко мне со своими любовями, — с нескрываемой обидой ответил Ростик. — Вы все решили без меня.

— Однажды ты поймешь, как сильно ошибался, — проговорил Азаров.

— Сам говоришь, это будешь в будущем. А мы живем в настоящем.

— Пойдем, Соланж, — произнес Азаров.

Француженка посмотрела на юношу, затем кивнула головой. Они вышли.

Ростик хотел было снова включить ноутбук, но передумал и резко отодвинул его от себя, лег на кровать и закрыл подушкой лицо.

188.

Звонок застал Шевардина в тот момент, когда он обсуждал текущие дела с Михаилом Ратмановым. Он сразу узнал голос руководителя департамента. И по его интонации понял, что решение принято. И наступает момент его реализации. Остается узнать, какая роль и какое задание ему предстоит выполнить.

— Извините, Михаил Германович, звонит родственник, подхватил этот проклятый кингвирус. Хочу узнать, как он себя чувствует, — соврал Шевардин Ратманову.

— Разумеется, Игорь Юрьевич, узнайте. А я, чтобы вам не мешать, отойду.

Ратманов отошел на шагов тридцать. Шевардин предпочел, чтобы об этом разговоре никто бы тут не узнал, но это уже невозможно.

— Можете говорить? — прозвучал в телефоне нетерпеливо-требовательный голос.

— Могу.

— Слушайте предельно внимательно. Ровно в два часа вам нужно будет сегодня быть на конспиративной квартире. Адрес вам сразу после нашего разговора вышлют. Там вы получите все инструкции. И сразу же вернетесь обратно. Придумайте подходящий предлог для своего отсутствия. Предупреждаю, провала быть не должно. Если он случится, полетит не только ваша голова, но головы людей, стоящих гораздо выше вас. Вам все понятно?

— Да.

— Тогда отбой.

Шевардин положил в карман телефон и направился к ожидающему его Михаилу Ратманову.

— Поговорили? — спросил он.

— Да.

— Как здоровье вашего родственника?

— Неважно. Он в больнице. Мне ненадолго надо будет уехать сегодня в обед. Надо поддержать его семью. Жена в отчаянии. А у нее на содержании трое детей.

— Раз надо, Игорь Юрьевич, поезжайте, — пожал плечами Ратманов. — Только помните о мерах предосторожности. Надеюсь, вы не станете контактировать с инфицированным родственником?

— Разумеется, нет. Я буду в маске и стану держаться на расстоянии от его жены и детей. Передам ей денег и кое-какие гостинцы.

— Надеюсь, на вас. — Рахманов кивнул головой и направился в сторону дома.

Шевардин проводил его взглядом. Он подумал о том, что сегодня с ним у него предстоит еще один, внеплановый разговор. Но это позже, после возвращения. А сейчас надо готовиться к другой встрече. Он достал телефон, на который только что пришло сообщение с адресом конспиративной квартиры. Оказывается, это совсем недалеко, на машине он доедет за полчаса. Он посмотрел на часы, времени у него еще достаточно. Тем лучше, можно не спеша и спокойно все обдумать еще раз. А это совсем не помешает, он кожей чувствует, как настают самые важные минуты его жизни.

189.

Софья Георгиевна никогда особенно не размышляла над вопросами бытия. До сих пор жизнь ее текла как бы сама по себе: окончила школу с золотой медалью, потом — с отличием институт, устроилась на работу, вышла замуж, пошли дети. Подлостей и низких поступков не совершала, в интригах не принимала участие, да ей почти никто не делал гадостей, а потому не нужно было их делать в ответ. А потому и задумываться особенно до сих пор было не о чем, ведь все в ее жизни замечательно, — быт налажен, муж любил, дети в основном радовали. Правда, с какого-то момента стал тревожить сын, он явно уклонился от прямой дороги. Но она списывала это на издержки окружения и не допускала даже мысли, что Виталий может совершить нечто недостойное. Но даже когда это происходило, старалась не концентрироваться на этом; как говорится, сбои могут происходить в даже самой отлаженной программе.