В доме музыка жила. Дмитрий Шостакович, Сергей Прокофьев, Святослав Рихтер

В пору моей молодости исполнительница эстрадных песен Клавдия Ивановна Шульженко была настоящей знаменитостью. Попасть в число исполняемых ею композиторов было трудно. Клавдия Ивановна относилась к своему репертуару чрезвычайно требовательно. Прежде чем решиться на исполнение той или иной песни, она множество раз ее слушала, потом думала, снова слушала, пробовала петь, строила образное решение – я, пожалуй, и не знаю еще столь требовательных к репертуару эстрадных исполнителей. Каждая песня, которую она пела, превращалась в спектакль-миниатюру. Не обладая могучим голосом, К. И. Шульженко отличалась необыкновенной музыкальностью и артистизмом. Это делало ее пение художественным достижением. Одухотворенность, живой ум, женственность делали ее неотразимо привлекательной, ее простое лицо эффектным. Я уж не буду описывать ее ослепительные концертные платья отменного вкуса. А ее поклоны публике в пол? Все это вспоминается как праздник, несмотря на мое в общем-то достаточно скептическое отношение к так называемой советской песне. К. И. Шульженко сделала знаменитыми две мамины песни: «Малыш» и «Я разлюбила вас» на стихи Людмилы Глазковой. Всегда бисировала их. И, конечно, на не искушенного в музыке слушателя сильное впечатление производило мамино авторство в этих именно песнях, а не в симфонических или камерных жанрах. Мама всегда относилась к этой части своей популярности хоть и с юмором, но и с нескрываемым удовольствием.

Романсы, по-видимому, вершина маминого творчества, при советской власти не были модным жанром, хотя почти все так называемые серьезные композиторы отдавали ему дань. Почему этот жанр представляется мне особенно трудным? Просто потому, что в романсе не за что скрыться. Не нагромыхать оркестром, не вставить цитатку из другого романса, да и человеческий голос вынужденно остановит в дешевой погоне за чисто умозрительными эффектами. В романсе художник предстает нагим. Это его лирическое излияние. Есть у него талант сделать свое лирическое высказывание понятным, волнующим? Диктует ли ему что-то или кто-то способ выразить чувство? Или он вымучивает из головы пустопорожние мелодические изгибы, подкрепляя их добротной гармонией? Недаром очень редки удачи в области вокального жанра, где отсутствие таланта нечем заменить. Вспоминаю, сколько сил отдал сочинению романсов Юрий Александрович Шапорин. Счастливо слились в единое целое пушкинские стихи и найденный музыкальный образ в его романсе «Заклинание». Как и все прочее, гениальны вокальные циклы Прокофьева. Но среди других, находящихся как бы на огромном подъеме, авторов вокальной музыки все же основным кажутся ходули, на которые водрузили идею, а отнюдь не музыкальное образное решение. И сколько бы ни звучали эти надуманные сочинения на концертной эстраде или по радио, ничто не убережет их от забвения. «Заклинание» Шапорина пели и будут петь, этот романс волнует. Есть, конечно, и другие удачи. Мне не хочется называть десятки обреченных на забвение вокальных опусов даже великолепных композиторов. Вины ведь здесь нет, одна только беда. Между тем ведь вокальная музыка так хороша у русских композиторов – даже и самые неискушенные слушатели знают романсы Рахманинова, Чайковского, Римского-Корсакова, Мусоргского, Даргомыжского, Глинки. Можно и не перечислять.

Но советская «музыковедческая» мысль отодвинула романс как жанр на самое распоследнее место. Какие там личные чувства, какая там любовь. Это все временно отменили. И когда мама писала романсы (а она писала их всегда), то нередко встречала недоуменную реакцию коллег: в особенности «песенники» находили романсы никому не нужными.

Сколько горечи и боли вызывала у мамы судьба романса, на время скрывшегося в тени песен, распевавшихся народом. Мама не могла остаться равнодушной к этой тенденции. Перебирая пожелтевшие листки ее записей, я нахожу все новые и новые свидетельства ее глубокой заинтересованности в жизни романсов. Сохранилось даже ее письмо в Секретариат Союза композиторов. Не знаю, было ли оно отослано (думаю, что да), привожу его таким, каким оно сохранилось в архиве:

«В Секретариат Союза композиторов РСФСР. Предложение.

Хотелось бы возродить утерянную традицию постоянных (регулярных?) вечеров камерного пения, которые в данное время носят случайный характер и не имеют опоры, поддержки.