В двух шагах от войны

Афанасий Григорьевич поперхнулся.

- Слышь ты, умник, - загремел он, - а ну, вон отсюда! И ты, Корабельников, тоже. Без адвокатов разберемся. Навязали вас на мою голову! Марш! И пригласите-ка ко мне комиссара.

Морошкин пошел за Людмилой Сергеевной, а Антон вышел на палубу. Его окружили ребята.

- Ну что? - спросил Саня Пустошный.

- Потом, - отмахнулся Антон. - Кто Кольку видел?

- На корме сидит, - ответил Славка, - грю-юстный, как осенний платан.

- Грустный, говоришь? Ладно, - сказал Антон, - Арся, айда-ко со мной.

- Чего я там не видел? - спросил Арся. - Мне на него и глядеть тошно.

- Пойдем. Я... прошу, - не глядя на Арсю, сказал Антон.

Арся чуть улыбнулся и пошел за ним.

Колька сидел на палубе, привалясь к штабелю накрытых брезентом ящиков.

- Ну, выкладывай! - резко сказал Антон.

- Чего? - осторожно спросил Колька.

- Про Борю и Шняку.

- Да вы чо?

- Брось, мезенский, не крути, - сказал Антон, - и так на ряхе все написано.

- А не продадите?

- Говори! - приказал Антон.

И Карбас рассказал, что Шняку он принес в вещевом мешке.

- Ну и брыкался, рыбья холера, пока я его туда запихивал! - Колька засмеялся.

- А Борю?

- А вот это что хошь делай - чего не знаю, того не знаю, - зачастил Колька, - ей-пра, не знаю!

Антон с сомнением покачал головой.

- Ведь кто-то его спрятал да брезентом прикрыл, - сказал он, - не мог же Борька сам-то. Ну, Шняка ладно, это пес. А ведь у Малыгина мать с ума сойдет.

Димка даже дернулся - это их с Арсей была работа. Он уже открыл было рот, но Арся слегка ударил его локтем в бок.

- А не вы ли тут, братцы, постарались? - подозрительно спросил Антон, поглядывая на Соколова и Гикова.

Соколов сморщился, но промолчал, а Арся насмешливо пожал плечами, и этого Димка понять не мог: что он, Антона боится?

- Ладно, - сказал Антон, - мое дело сторона. Только... - Он не договорил, махнул рукой и отошел от ребят.

...На капитанском мостике стояли Замятин, Громов и Людмила Сергеевна, между ними понурый Боря. Туда же, еле передвигая ноги, поднимался Карбас.

- А мезенского чего туда понесло? - удивился Морошкин.

- Так он же у нас начальство, как-никак, - засмеялся Славка, - с него двойной спрос.

На мостике происходил крупный разговор. Когда он закончился, Громов оперся руками о планшир и громко крикнул вниз:

- Слушать всем! Этого Ма-малыгина с первым встречным судном отправим обратно в Архангельск. Если судна не будет, разберемся с ним, с зайцем этим, в Кармакулах. Найдем и тех, кто ему помогал на "Зубатке" спрятаться. - Он помолчал, а потом ткнул пальцем в сторону понурого Кольки. - А этого за то, что собаку приволок, с бригадиров смещаю. Бригадиром будет Корабельников. Всё! А ты, - обернулся он к Боре, - ступай на камбуз, скажи коку, чтоб тебя на довольствие поставил. Вре-мен-но!..

Борька рванулся, но Людмила Сергеевна остановила его.

- Подожди, Борис, - сказала она, - ты хоть понимаешь, как перед матерью и сестренками виноват?

Боря опустил голову.

- Ну, иди, - вздохнула Людмила Сергеевна.

Борька кубарем скатился по трапу.

Афанасий Григорьевич захохотал:

- Ну, герои, чтоб их всех косатка проглотила! Я молодой такой же был. Чего делать-то будем, Пал Петрович?

Замятил задумчиво потер щеку и медленно сказал:

- Я не учитель, не воспитатель. Я моряк и, что с ними делать, не могу сказать. Это уж больше ваша забота.

- Это все так, Павел Петрович, - сказала Людмила Сергеевна. - Дело-то в том, что надо как-то обязательно сообщить в Архангельск, что Малыгин у нас.

Замятин досадливо поморщился.

- Сам понимаю, что надо, - он подумал немного, потом решительно сказал: - А, семь бед... Дам радио, благо пока еще в Белом море, а сюда фрицы еще не больно разлетались.

Он ушел к радисту, а через некоторое время вышел оттуда, поматывая крупной своей головой.

- Попадет мне, - сказал он, - всем фитилям фитиль будет. Но ладно, главное - сообщил.

- Спасибо, Павел Петрович, - сказала Людмила Сергеевна.

- Семафор с флагмана! - закричал вахтенный.

Замятин поднес к глазам бинокль.

- Так, - сказал он через некоторое время. - Вот и фитиль.

- Что пишут-то? - спросил Громов.

- Что? А вот что: категорически запрещаю пользоваться судовой рацией. В случае повторения ваша... хм-м... извиняйте, такая-то коробка будет направлена обратно в Архангельск. Демаскируете конвой, значит. Вот так.

- Скажите: больше не будем, - растерянно пробормотала Людмила Сергеевна.

- Это у вас в школе ребятишки так говорят, - сказал Замятин, улыбнувшись, и повернулся к вахтенному. - Отвечай: "Вас понял, приказание выполню".

Людмила Сергеевна спустилась на палубу, а оба капитана долго еще стояли на мостике. Стояли в одинаковых позах, держась руками за планшир, и молчали. Замятин смотрел на правый берег, Громов поглядывал на шедший впереди и немного левее конвой. Справа по борту на недалеком берегу виднелись избы села Верхняя Золотица. Начиналось горло Белого моря.

- Опять семафор с флагмана! - крикнул вахтенный матрос.

- Что там еще? - сердито спросил Замятин.

- "Зубатке"... и... приданным ей судам... следовать само... самостоятельно... само... - Матрос вдруг замолчал.

- Ослеп, что ли? - неожиданно грубо крикнул Замятин.