В джазе только хулиганы

Я оцепенела, поняв, что Кирилл, задев ногой моё колено, поднимается с соседнего кресла. Мы так мирно и уютно сидели рядом, до начала практически задремав виском к виску, изредка обменивались едкими весёлыми репликами во время этого спектакля, а теперь настало время и ему выслушивать… гадости?

Соколов с небрежно расстёгнутым воротником, потрёпанной причёской, спускающейся короткими волнами шоколадного цвета ему на лоб, выглядел уставшим, но совершенно хладнокровным по отношению к происходящему. Распрямился и отозвался хрипло после продолжительного молчания.

— Я.

— А… — Растопчинская, склоняя голову то вправо, то влево, увидела его и подозревающе прищурилась. — Это вы… опоздали на двадцать с лишним номеров?

Ой…

Мамочки! И тут я примерно осознала масштабы своей пакости. Вцепилась ногтями в обивку кресла и жалобно выглянула исподлобья на непоколебимо кивнувшего Соколова.

Честное слово! Если бы я знала, что в жюри сидит такая мегера, я бы не стала его так подставлять!

— Терпеть не могу, когда артисты опаздывают! Мерзость, — выплюнула она и, будто что-то зная, покосилась на Лёню. — Самомнение, значит, у вас на уровне, если заставляете жюри ждать вас. Интонирование безукоризненное, — вдруг заулыбалась тётка своими маленькими губками. Кирилл даже и не дрогнул. — Тембр сногсшибательный, богатый на обертона. Репертуар идеально подобран, передайте привет своему преподавателю… чувство ритма, мелизматика, понимание джазовых канонов — всё на уровне. Хочу также выделить артистичность, хорошо взаимодействуете с залом. Ставлю девять за безобразное поведение.

А парней и вправду жюри оценивают мягче?! Надо было всё-таки выпихнуть Соколова на сцену с красными щами! Шучу… конечно же, шучу.

Мне стало свободнее дышать, плечи расправились, а из груди исчезла странная щемящая боль, накатившая в момент, когда объявили его фамилию.

Соколов лишь равнодушно кивнул.

— Я сделал пометку, — хмыкнул Господин, — что у тебя… продающийся, привлекательный для девушек тембр. Вон как Анастасию… Родионовну… порадовал, — по залу снова прокатились смешки. И я улыбнулась, потому что это была правда… — Харизматичное выступление. Может, и хорошо, что последний, завершающий спел. Не знаю, что там у тебя за проблемы возникли… мне всё равно. Джаз — это сложно. Пускай будет десять.

Удивительно ли, но Кирилл снова оказался в числе тех немногих, у кого баллов хватало до первого места. Об этом думала я, прикидывая среднее значение при условии, что Козлов тоже поставил ему девять… об этом, видимо, размышляла и Растопчинская, нахмурив брови и собрав губки бантиком.

— А Борис Иванович, — загадочно добавила она и склонилась с ручкой в чужой блокнот. — Пускай поставит вам семь баллов. Да, Борис Иванович? Не станем же мы Соколову первое место присуждать за такой наглёж?

Тот пофигистически кивнул, а Господин растёр свой лоб до покраснения, шепча одними губами что-то матерное.

— Вот. Чтоб знал на будущее.

Моя челюсть раскрылась синхронно с тем, как Соколов быстро опустился на место. Сердце дико заколотилось по рёбрам, голова вскружилась… Поверить не могу! Месть состоялась! Я сдвинула его с пьедестала…

ЗАЧЕМ? ЗАЧЕМ Я ЭТО СДЕЛАЛА?

— Участница сто пятьдесят восемь, Васнецова.

Зачем…

— Регина! — просипело надрывно позади меня. А затем по плечу хлопнула женская рука с накрашенными ногтями. — Встала, быстро!

Ничего не разбирая в миг потемневших глазах, я приподнялась с нагретого кресла, оставляя на нём скатившийся по плечам, цепляющийся к пайеткам плед. Почувствовала, как Даша помогла его снять. Кожу тут же взяла дрожь, подстерегающая в необъятном помещении, и даже между пальцев на болтающихся руках, закрался холодок.

— Я-я…

Ряд чужих плывущих затылков зашевелился: мне открылись некоторые незнакомые лица, обернувшиеся с передних мест. Каблуки плохо держали навесу, добавляя слабости в коленях.

— Я начну первый, — отозвался Савицкий, пустив пару взглядов по моему платью. — У вас приятный тембр, — и тут он осёкся, будто подбирая слова. Мне ещё не скоро отойти от лауреата второй степени для Соколова… а уж отсутствие выражений по поводу моего выступления или попросту критика от Леонида Савицкого явно призвана меня уничтожить. Чувствуя, как издалека подкатывают слёзы, я вылупилась вперёд сохнущими глазами, не моргая. — У меня не такая большая наслушанность в джазе… но я записал себе. Ваш голос показался мне похожим на голос Джулии Лондон. Интонирование… чистое, красивые акценты. Вибрато в конце фраз, как у американских исполнителей, и в целом звукоизвлечение я бы назвал… эталонным. Вам очень к лицу этот жанр. Ставлю десять.

Если бы не «выстрелившее в Соколова ружьё», может, я бы нашла в себе силы порадоваться за похвалу от любимого музыканта. Перед растаптывающим самооценку манифестом Растопчинской…