Читаем В эпицентре бури (ЛП) полностью

Через сорок пять минут я вышла и направилась к своей машине. Посмотрев на свой телефон в первый раз, после того как отправила смс Джастину, я обнаружила шесть пропущенных звонков. Моё сердце забилось немного сильнее. Шесть звонков во время ночи игры в «Call of Duty» было чем-то неслыханным.

— Эй, ты готова? — Дэш прислонился к своей чёрной F150 (Прим. пер. Форд F-150), засунув руки в карманы джинсов.

— Конечно, — сказала я, останавливаясь возле своего автомобиля, припаркованного через несколько мест.

Он кивнул мне и запрыгнул в свой пикап. Я набрала номер Джастина, пока выезжала со стоянки вслед за Дэшем.

Он ответил после первого гудка.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что собираешься в бар? — сорвался он.

— Тебе тоже привет, — громкая смесь мужских шуток и стрельбы в видеоигре прогремели на заднем плане.

— Не нужно вести себя со мной, словно ты вся такая милая, Блейк. Почему, черт побери, ты собираешься в бар?

— Для того, чтобы поболтать с некоторыми людьми из класса. Что в этом такого? Ты с друзьями сегодня вечером, — сказала я, вздохнув.

— Это другое.

— Почему? — спросила я.

— Я не собираюсь напиваться с кучей придурков из колледжа.

— Нет, ты собираешься напиться с кучей идиотов-бездельников.

— Я не собираюсь напиваться, и они не идиоты-бездельники. В чём проблема?

— Я знаю тебя. Десять к одному, что там не будет девушек студенток.

— Это парни из моего класса со своими девушками. Ты мог бы встретиться с нами там, ты знаешь.

Я продолжала следовать за грузовиком Дэша, который привёл меня на знакомую трассу по направлению к кампусу.

— Мне не стоит делать этого, — сказал он, в его голосе усилился гнев.

— Ты прав. Тебе не следует выходить куда-нибудь со своей девушкой в пятницу вечером. Ты должен этого хотеть, — сорвалась я и сразу же пожалела об этом. Куда же исчезла моя способность избегать конфликтов?

— Я не могу поверить, что ты выбираешь это, вместо своих обязанностей. Тебе следует заниматься, а если нет, то ты должна быть здесь.

Я сильнее схватилась за руль, ожидая чувство вины, которое обычно охватывало меня после того, как он произносил эти слова. Но я ничего не почувствовала.

— Мои занятия под контролем. И ты даже не замечаешь меня, когда играешь в «Call of Duty».

— Не важно. Всё это ерунда. Надеюсь, ты прекрасно проведёшь время сегодня вечером. Постарайся, чтобы тебя не опоили рогипнолом*, — он повесил трубку (Прим. Рогипнол — транквилизатор, в 10 раз более сильный, чем валиум).

У меня отвисла челюсть, и я засмеялась над тем, что он сказал, подавляя желание выбросить телефон в окно. Вместо этого я положила его в свой кошелёк и включила на максимум стерео.

Пойти в бар с охотником за ураганами с моего курса, у которого были настолько сильные руки, что он мог изменить направление урагана, не казалось мне чем-то неправильным. Я была начинающим метеорологом, а это было налаживание связей. Несмотря на повторение этого себе, я всё еще была в ярости, когда припарковалась рядом с грузовиком Дэша напротив бара.

Небольшой кирпичный дом украшала единственная неоновая вывеска, находящаяся спереди. Плакаты с меню были развешаны на окнах. Дэш придержал для меня дверь, пока мы входили. Запах сигарет и жареной еды мгновенно ударил по мне, как только мы вошли. Музыка гремела из динамиков, расположенных в углах маленькой комнаты, а деревянный бар занимал большую часть пространства. Слева было несколько круглых столов с красными кожаными барными стульями и шаффлбордом*, прижатым к стене позади них (Прим. шаффлборд — игра на размеченном столе или корте с использованием киев и шайб).

Место было забито людьми, большинство из которых было в OU* рубашках (Прим. OU (University of Oklahoma) — марка одежды). Разговоры совместно с музыкой отражались от стен, заглушая гневные мысли в моей голове. Дэш осторожно прикоснулся к нижней части моей спины, посылая ещё одну искру сквозь меня. Я постаралась не паниковать от того, что создатель сайта, за которым я разве что по пятам не ходила, направил меня к высокому, круглому столу в конце, возле шаффлборда.

Там сидели два других парня из моего класса с гигантскими кружками ледяного пива.

— Вау, кто пригласил метеоролога? — спросил темноволосый. Он был одет в футболку университета Оклахомы и джинсы, его карие глаза оглядели меня с ног до головы.

— Я, — сказал Дэш и повернулся ко мне. — Блейк, это Пол Уитмор, — он указал на темноволосого парня.

— Привет, — Пол наклонился ко мне. — Что метеорологи ощущают после ночи текилы и плохих тако?

Я пожала плечами.

— Не знаю, что?

— Воздушную яму*, — сказал Пол и расхохотался. Он остановился только для того, чтобы сделать ещё один глоток пива (прим. когда человек попадает в воздушную яму, у него нередко возникают неприятные ощущения в области живота и тошнота).

Я усмехнулась.

— Это так банально, что почти смешно.

— Не обращай на него внимания, он идиот.

Дэш вытащил табурет, чтобы я села. Он указал на парня, сидящего рядом с Полом:

— А это Джон Лангстон.

— А я гадал, что заставило тебя задержаться, — сказал Джон, глядя на Дэша. — Где ты встретился с ней?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
След в океане
След в океане

Имя Александра Городницкого хорошо известно не только любителям поэзии и авторской песни, но и ученым, связанным с океанологией. В своей новой книге, автор рассказывает о детстве и юности, о том, как рождались песни, о научных экспедициях в Арктику и различные районы Мирового океана, о своих друзьях — писателях, поэтах, геологах, ученых.Это не просто мемуары — скорее, философско-лирический взгляд на мир и эпоху, попытка осмыслить недавнее прошлое, рассказать о людях, с которыми сталкивала судьба. А рассказчик Александр Городницкий великолепный, его неожиданный юмор, легкая ирония, умение подмечать детали, тонкое поэтическое восприятие окружающего делают «маленькое чудо»: мы как бы переносимся то на палубу «Крузенштерна», то на поляну Грушинского фестиваля авторской песни, оказываемся в одной компании с Юрием Визбором или Владимиром Высоцким, Натаном Эйдельманом или Давидом Самойловым.Пересказать книгу нельзя — прочитайте ее сами, и перед вами совершенно по-новому откроется человек, чьи песни знакомы с детства.Книга иллюстрирована фотографиями.

Александр Моисеевич Городницкий

Биографии и Мемуары / Документальное
Савва Морозов
Савва Морозов

Имя Саввы Тимофеевича Морозова — символ загадочности русской души. Что может быть непонятнее для иностранца, чем расчетливый коммерсант, оказывающий бескорыстную помощь частному театру? Или богатейший капиталист, который поддерживает революционное движение, тем самым подписывая себе и своему сословию смертный приговор, срок исполнения которого заранее не известен? Самый загадочный эпизод в биографии Морозова — его безвременная кончина в возрасте 43 лет — еще долго будет привлекать внимание любителей исторических тайн. Сегодня фигура известнейшего купца-мецената окружена непроницаемым ореолом таинственности. Этот ореол искажает реальный образ Саввы Морозова. Историк А. И. Федорец вдумчиво анализирует общественно-политические и эстетические взгляды Саввы Морозова, пытается понять мотивы его деятельности, причины и следствия отдельных поступков. А в конечном итоге — найти тончайшую грань между реальностью и вымыслом. Книга «Савва Морозов» — это портрет купца на фоне эпохи. Портрет, максимально очищенный от случайных и намеренных искажений. А значит — отражающий реальный облик одного из наиболее известных русских коммерсантов.

Анна Ильинична Федорец , Максим Горький

Биографии и Мемуары / История / Русская классическая проза / Образование и наука / Документальное