Читаем В эпицентре бури (ЛП) полностью

То, что я на самом деле хотела, было временем с ним, чтобы он пришёл без условий, или аргументов, или лекции о том, где и как я провела своё время. Я проглотила комок в горле. Его действия сегодня не имели ничего общего со мной. Боже, иногда я была так глупа.

— Не в этот раз, Джастин.

— Почему, чёрт побери, нет?

Я посмотрела вниз.

— Если ты задаёшь такой вопрос, то даже не стоит объяснять.

— Я ради тебя продал свои часы! — огрызнулся он.

Я вздрогнула, как если бы он физически оглушил меня.

— Что? Ты продал их, чтобы вернуть свой грузовик.

— Но мне не пришлось бы делать этого, если бы я не отправился покупать тебе эти билеты на «Blue October».

Моё сердце замерло. Я стояла там, погружаясь всё глубже в своё собственное чувство вины, намереваясь вытащить все наличные, которые у меня были, и запихнуть ему их в руки. Потом я увидела игры, которые он держал, и вина превратилась в жгучий гнев.

— Нет. Я не собираюсь платить за это, Джастин. Ты мог бы легко продать свою коллекцию видеоигр и «Xbox», чтобы вернуть свой грузовик. Чёрт, ты также мог бы продать тот охренительно большой телевизор или попросить меня дать денег взаймы. Но ты этого не сделал. Ты сделал свой выбор, так что ты не смеешь сваливать всё на меня.

Он вытаращил на меня глаза, прежде чем сузить их. Я видела шок на его лице. Прошло слишком много времени с тех пор, как я указывала на его глупые ошибки. Он кинулся к выходу, ничего не возразив мне. Обычно, я бы последовала за ним и одолжила ему деньги, чтобы избежать скандала, а он бы не подвёз меня — что он делал уже дважды в прошлом. Но не сегодня. Я снова схватила свой сотовый телефон.

«Можешь забрать меня у книжного магазина в торговом центре?»

Я написала Дэшу сообщение. Мои пальцы тряслись от переизбытка адреналина. Джастин всё время взрывался, но сегодня он задел меня за больное, словно ударил по оголённому нерву.

«Конечно. Я знаю великолепное местечко с мексиканской кухней в квартале оттуда. Увидимся в десять».

***

Через полтора часа я положила салфетку на свою наполовину пустую тарелку и, вдоволь насытившись, откинулась назад.

Дэш сидел напротив меня и поливал чипсы большим количеством соуса сальса, направляя всё это в рот. В ресторане пахло острым перцем и обжаренными чипсами, и еда, конечно же, была очень вкусной.

— Он что-нибудь сказал, когда ты ушла? — спросил Дэш, сделав глоток холодного чая.

— Я не стала ждать, чтобы слушать его оправдания в этот раз, — сказала я, всё ещё в шоке от того, что ушла от Джастина в магазине видеоигр.

— Я сказала ему, что найду другой способ, как добраться до дома и просто… ушла. Никогда, в течение всех наших отношений у меня не хватало смелости сделать это.

Я посмотрела через стол на Дэша, зная, что наша дружба способствовала моей новой смелости.

— Отличная работа. С его стороны это был дурацкий ход даже по меркам парней.

— Спасибо, — я вздохнула, облегчение от возможности быть понятой было настолько сильным, что почти нервировало. Я была не в состоянии до этого поделиться с кем-нибудь своими скандалами с Джастином, кроме мамы — единственного человека, с которым я действительно разговаривала, никто не заботился об этом и не слушал меня.

— Он часто так делает?

— Как? Действует, как будто делает что-нибудь для меня, а потом я осознаю, что это на самом деле для него самого? Или просит у меня деньги? — я покрутила сахарный пакетик на столе.

— И то и другое.

Я снова взглянула на него.

Он откинулся на спинку стула и покачал головой.

— Не могу тебе помочь с этим. Линдси получает денег больше, чем она знает, что с ними делать.

— Всё нормально. Ты помогаешь мне, просто слушая. Извини, что я всё время вешаю на тебя свои проблемы, — сказала я. Насколько много мы узнали друг о друге за прошлую неделю? Я поняла, что почти всё. Разговаривать с Дэшем было так легко. Он слушал и вникал, как никто другой, принимая участие в нашем разговоре. Укол ревности пронзил меня, когда я подумала, что он так относится всё время к Линдси.

— Мне нравится это. Честно говоря, кто мог бы ещё так понимать меня при разговоре о штормах и «Blue October»? И это даже без упоминания схожести наших вкусов в кино.

— В этом ты прав, — сказала я.

Вчера мы беседовали в течение часа о том почему «Отступники» заслуживает быть в десятке списка лучших фильмов всех времён. И затем мысль, которая не приходила мне в голову до этого, пришла сейчас.

— Ты говоришь о нас с Линдси?

Его глаза расширились.

— Это прозвучало неправильно, — мои щёки покраснели. — Я имела в виду, что расстраивается ли она из-за того, что ты проводишь время со мной? — я потёрла руки под столом, в предвкушении того, если он также должен был скрывать нашу дружбу.

— Нет. Мы друзья и у нас очень схожие планы касательно построения карьеры; конечно же, мы будем проводить время вместе.

Дэш кивнул официанту у стола напротив нас.

— О.

— Он создаёт тебе проблемы из-за этого?

Я отвела свой взгляд, уставившись в стол.

— Я не сказала ему.

Он молчал так долго, что я, в конце концов, подняла голову.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
След в океане
След в океане

Имя Александра Городницкого хорошо известно не только любителям поэзии и авторской песни, но и ученым, связанным с океанологией. В своей новой книге, автор рассказывает о детстве и юности, о том, как рождались песни, о научных экспедициях в Арктику и различные районы Мирового океана, о своих друзьях — писателях, поэтах, геологах, ученых.Это не просто мемуары — скорее, философско-лирический взгляд на мир и эпоху, попытка осмыслить недавнее прошлое, рассказать о людях, с которыми сталкивала судьба. А рассказчик Александр Городницкий великолепный, его неожиданный юмор, легкая ирония, умение подмечать детали, тонкое поэтическое восприятие окружающего делают «маленькое чудо»: мы как бы переносимся то на палубу «Крузенштерна», то на поляну Грушинского фестиваля авторской песни, оказываемся в одной компании с Юрием Визбором или Владимиром Высоцким, Натаном Эйдельманом или Давидом Самойловым.Пересказать книгу нельзя — прочитайте ее сами, и перед вами совершенно по-новому откроется человек, чьи песни знакомы с детства.Книга иллюстрирована фотографиями.

Александр Моисеевич Городницкий

Биографии и Мемуары / Документальное
Савва Морозов
Савва Морозов

Имя Саввы Тимофеевича Морозова — символ загадочности русской души. Что может быть непонятнее для иностранца, чем расчетливый коммерсант, оказывающий бескорыстную помощь частному театру? Или богатейший капиталист, который поддерживает революционное движение, тем самым подписывая себе и своему сословию смертный приговор, срок исполнения которого заранее не известен? Самый загадочный эпизод в биографии Морозова — его безвременная кончина в возрасте 43 лет — еще долго будет привлекать внимание любителей исторических тайн. Сегодня фигура известнейшего купца-мецената окружена непроницаемым ореолом таинственности. Этот ореол искажает реальный образ Саввы Морозова. Историк А. И. Федорец вдумчиво анализирует общественно-политические и эстетические взгляды Саввы Морозова, пытается понять мотивы его деятельности, причины и следствия отдельных поступков. А в конечном итоге — найти тончайшую грань между реальностью и вымыслом. Книга «Савва Морозов» — это портрет купца на фоне эпохи. Портрет, максимально очищенный от случайных и намеренных искажений. А значит — отражающий реальный облик одного из наиболее известных русских коммерсантов.

Анна Ильинична Федорец , Максим Горький

Биографии и Мемуары / История / Русская классическая проза / Образование и наука / Документальное