Читаем В эпицентре бури (ЛП) полностью

Комплимент заставил мое сильно бьющееся сердце стучать ещё сильнее. Я вынудила себя сосредоточиться исключительно на шторме. Вслед за раскатом грома, сверкнула молния, это было достаточно громко, чтобы заставить вибрировать мою грудь от волнения. Я слегка подпрыгнула, восхищаясь спокойствием Дэша и его непоколебимым контролем над грузовиком. Чем ближе мы подъезжали, тем сильнее порывы ветра толкали автомобиль, угрожая сбить нас с пути. Дождь барабанил в лобовое стекло, и разлетающиеся брызги сделали видимость раскручивающейся воронки нечёткой.

— Дэш, — ахнула я, как если бы гналась за бурей.

— Он переходит в нижнее вращение. Видишь воронку?

На просёлочной дороге, которая вела нас ближе к шторму, Дэш замедлил грузовик.

Он взглянул на ураган и кивнул.

— У него есть потенциал. Вот, возьми руль, — сказал он, как будто попросил меня подержать его телефон.

На мгновение я открыла рот, но потом дважды моргнула и потянулась через него, схватив руль. Он всё время держал ногу на газе, пока он тянулся назад, на место позади него. Из-за этого движения его твёрдые мышцы груди прижались к моей руке, что заставило меня покраснеть ещё раз. Я сглотнула и сосредоточилась на мокрой дороге впереди нас.

Минута казалась вечностью, пока он не вернулся на своё место. С видеокамерой в правой руке, левой он взялся за руль, и я немедленно вернулась на своё место.

Дэш включил камеру и направил её на разворачивающуюся перед нами воронку. Судя по длине воронки и увеличивающему масштабу бури, до урагана была всего лишь миля.

— Образовался торнадо! — закричал Дэш, как если бы мы не сидели рядом друг с другом; моё сердце подпрыгнуло до горла. Ещё одна молния ударила в землю под облаком, и яркий свет ослепил так, что даже сверкнул под внутренней частью моих век. Гром прогремел ещё громче, чем в первый раз. Волоски, вставшие дыбом на затылке, подтвердили, что мы были как раз под ним.

— Хвост опускается к земле, — закричал Дэш в рацию. — Пол, я врежу тебе, если ты пропустишь эти кадры.

Я бы рассмеялась, если бы не была так сосредоточена на том факте, что Дэш только что подтвердил, что хвост воронки собирался коснуться земли, из-за чего смесь ледяной паники и чистого волнения прострелила мою спину.

— Я уже дал ему свою камеру, — крикнул в ответ Джон, возвращая меня в реальность.

Обе машины гнали на полной мощности. Я могла слышать это в их напряженных голосах по рации. Моё сердце колотилось, и во мне увеличивалось количество адреналина, умоляя меня о том, чтобы я выпустила его. Более толстая часть облака тянулась из раскручивающейся воронки урагана, создавая ещё более угрожающую воронку. Лёд заполнил мои вены. До этого я никогда не была так близко к торнадо и, не смотря на его небольшие размеры, если он коснётся земли, то будет достаточно мощным, чтобы вырвать деревья с корнем. На долю секунды у меня снова было желание сесть за руль и развернуть нас в противоположном направлении, инстинкт кричал во мне, что нужно бежать, но через мгновение он затих.

Волнующий трепет прошёл сквозь меня, мгновенно сменяя страх, как достижение вершины на американских горках перед первым падением.

Серовато-белое облако вспенилось и сдвинулось по горизонтали влево, как длинный костяной палец, тянущийся, чтобы нажать на кнопку. Обрывки тучи были внутри и снаружи фокуса, переходя в прозрачное состояние, открывая грохочущее небо позади него.

— Давай! — Дэш закричал на небо, его нетерпение при виде горизонтальной тенденции воронки проявилось в его тоне.

Рация статически потрескивала, перед тем как из неё в кабине грузовика Дэша раздался голос Пола.

— Оно распадается, — сказал Пол, его голос был унылым.

Я оглянулась назад, видя Трекер Джекер и Пола, смотрящего на ноутбук, открытый перед ним.

Я быстро развернулась назад и снова сосредоточилась на шторме. Он был прав. Облако медленно вращалось, рассеиваясь мало по малу, сбрасывая куски атмосферы как змеиную кожу. Разрозненные части облака уже не могли повторно перестроиться при преобладающем распаде тучи.

У меня внутри всё сжалось от сильного разочарования. Мы были так близко, чтобы увидеть торнадо на земле, я могла его рассмотреть, но потенциал уже был потерян. Моё предвкушение разрушилось, как если бы я опоздала на концерт и пропустила выступление своей любимой группы. Мы были допущены на вершину американской горки, но нам было не позволено слететь с неё на полном ходу вниз.

— Чёрт возьми! — крикнул Дэш под конец, размещая свою видеокамеру в пространстве между нами.

Мы оба вздохнули, а затем грузовик заполнила тишина.

— У нас была прекрасная точка обзора, — сказал Джон через несколько минут, и в его тоне так же ясно слышалось разочарование.

Дэш глубоко вздохнул, прежде чем нажать кнопку на рации.

— Ты прав. Мы не могли бы желать лучшего места. Просто жаль, что у нас не было преимущества во времени, чтобы съехать на бездорожье и заснять всё лучше. Пол, есть что-нибудь на Доплере?

— Ничего, мужик, — крикнул Пол по линии. — Сильный порыв холодного воздуха должен был просто взорвать здесь всё, убивая весь потенциал.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
След в океане
След в океане

Имя Александра Городницкого хорошо известно не только любителям поэзии и авторской песни, но и ученым, связанным с океанологией. В своей новой книге, автор рассказывает о детстве и юности, о том, как рождались песни, о научных экспедициях в Арктику и различные районы Мирового океана, о своих друзьях — писателях, поэтах, геологах, ученых.Это не просто мемуары — скорее, философско-лирический взгляд на мир и эпоху, попытка осмыслить недавнее прошлое, рассказать о людях, с которыми сталкивала судьба. А рассказчик Александр Городницкий великолепный, его неожиданный юмор, легкая ирония, умение подмечать детали, тонкое поэтическое восприятие окружающего делают «маленькое чудо»: мы как бы переносимся то на палубу «Крузенштерна», то на поляну Грушинского фестиваля авторской песни, оказываемся в одной компании с Юрием Визбором или Владимиром Высоцким, Натаном Эйдельманом или Давидом Самойловым.Пересказать книгу нельзя — прочитайте ее сами, и перед вами совершенно по-новому откроется человек, чьи песни знакомы с детства.Книга иллюстрирована фотографиями.

Александр Моисеевич Городницкий

Биографии и Мемуары / Документальное
Савва Морозов
Савва Морозов

Имя Саввы Тимофеевича Морозова — символ загадочности русской души. Что может быть непонятнее для иностранца, чем расчетливый коммерсант, оказывающий бескорыстную помощь частному театру? Или богатейший капиталист, который поддерживает революционное движение, тем самым подписывая себе и своему сословию смертный приговор, срок исполнения которого заранее не известен? Самый загадочный эпизод в биографии Морозова — его безвременная кончина в возрасте 43 лет — еще долго будет привлекать внимание любителей исторических тайн. Сегодня фигура известнейшего купца-мецената окружена непроницаемым ореолом таинственности. Этот ореол искажает реальный образ Саввы Морозова. Историк А. И. Федорец вдумчиво анализирует общественно-политические и эстетические взгляды Саввы Морозова, пытается понять мотивы его деятельности, причины и следствия отдельных поступков. А в конечном итоге — найти тончайшую грань между реальностью и вымыслом. Книга «Савва Морозов» — это портрет купца на фоне эпохи. Портрет, максимально очищенный от случайных и намеренных искажений. А значит — отражающий реальный облик одного из наиболее известных русских коммерсантов.

Анна Ильинична Федорец , Максим Горький

Биографии и Мемуары / История / Русская классическая проза / Образование и наука / Документальное