Читаем В эпицентре бури (ЛП) полностью

— Ну, он собирается встретиться со мной, — сказала я сердито и вытащила ключи из сумки.

— Таким образом, ты собираешься просто броситься к нему, как только он позовет тебя? Позволишь ему диктовать, как тебе проводить своё время?

— Он не диктует, как я должна проводить своё время.

— Да неужели? Почему ты учишься здесь? Не то, чтобы я не рад, что ты здесь, но на самом деле? Почему ты не была ни на одной вечеринке с тех пор, как стала учиться? Или почему ты чувствуешь, что должна лгать ему обо всём том времени, которое мы проводим вместе.

Стыд скрутил мои внутренности из-за того, что я должна была лгать, что мы не являемся друзьями, глядя ему в лицо.

— Будет проще, если он станет думать, что мы только учимся вместе.

— Ты, должно быть, шутишь, — Дэш взмахнул руками в воздухе. — Скажи мне, что ты, по крайней мере, видишь, что он ограничивает твоё общение с окружающими?

Моё сердце тревожно забилось. Дэш не знал правды. Он не мог понять, почему я была единственным человеком в жизни Джастина, который не отказался от него. Моё присутствие удерживало Джастина от падения в яму, в которую его толкали все те, кто должен был любить его. В место, в котором его жизнь висела на волоске.

— Ты не знаешь его.

— Я знаю тебя, Блейк, — перебил он меня. — Я знаю, что ты не любишь помидоры, но ты слишком хорошая, чтобы попросить официантку не класть их. Я знаю, что есть только ещё один артист, которого ты слушаешь так же, как и «Blue October», и это Элвис. Я знаю, как выглядят твои глаза, когда ты видишь темнеющее небо и слышишь первый раскат грома. И я знаю, что каждый раз, когда он причиняет тебе боль, я хочу впечатать его рожу в тротуар.

У меня открылся рот. Дэш постоянно шокировал меня тем, насколько хорошо он стал понимать меня за такое короткое время. Ощущение полноты было новым и почти шокирующим. Я сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.

— Дэш… если бы ты только знал.

— Я по-прежнему думаю, что он был мудаком, — снова перебил он меня.

Почему все мужчины в моей жизни решили поссориться со мной сегодня? Внутри меня всё вскипело.

— Хорошо, — я пожала плечами. — Думай, что хочешь.

Я открыла дверь своей машины и уселась. Дэш направился к бару, а я уехала до того, как он успел зайти в него.

Я так сильно схватилась за руль, что костяшки моих пальцев побелели. Мои внутренности дрожали от гнева, и я закричала.

Я сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, откинулась назад на сиденье и сосредоточилась на дороге. Даже Джастин не вызывал у меня реакцию, как будто меня избивали в течение долгого времени. Может быть, потому что я избегала скандалов с ним любой ценой. Дэш ударил меня исподтишка.

Почему он выбрал сегодняшний вечер, чтобы высказать мне своё мнение? У него было множество возможностей в прошлом месяце, когда я в основном пересказывала ему свою с Джастином историю. Вместо этого он притворялся, молчал и рассказывал об их собственных проблемах с Линдси.

Я направилась к квартире Джастина, волнение внутри меня заменил гнев. Мы с Джастином нуждались в тихой ночи вместе, только вдвоём. Дэш возможно не мог понять этого, потому что Линдси была в его полном распоряжении. Он понятия не имел, на что это похоже, когда надо бороться за время со своим партнёром или добираться до места, где ты была настолько потерянной, что даже не знала, стоила ли ты чего-нибудь. Мне снова нужно было найти твёрдую почву.

Моё сердце сжалось, когда я вошла в гостиную. Я перешагнула через открытые коробки из-под стерео, провода и шнуры, разбросанные повсюду, и прошла на цыпочках через комнату, чтобы не раздавить своими ботинками пустые банки из-под пива. В помещении пахло дымом и жареной едой, но не в хорошем смысле, как в баре. Это был больше застойный запах, который витал здесь неизвестно сколько. Он держался здесь уже некоторое время, с тех пор как квартира последний раз убиралась. Возможно, после моей последней уборки месяц назад. По пути я посмотрела на кухню и поёжилась. Гора посуды заполнила раковину, кое-где была плесень, а часть посуды была в трещинах. Столешница была завалена пакетами из «Макдональдса» и «Wendy’s» (прим. Wendy’s — американская сеть ресторанов быстрого питания, принадлежащая компании «Wendy’s International»). Мои пальцы чесались от сильного желания смести всё это вниз, но я подавила это чувство.

Джастин сидел посредине дивана и держал в руке джойстик от «Xbox», не сводя глаз с плоского экрана телевизора. Гостиная выглядела не лучше, и я вздохнула.

— Минуточку, — сказал Джастин, не поднимая головы.

Я продолжала смотреть на беспорядок, в котором он жил, и волна беспокойства захлестнула меня. Это было даже хуже, чем я помнила. Неужели работа настолько изматывала его, что у него не было сил, чтобы хоть чуть-чуть поддерживать аккуратность? Или я просто не понимала, что здесь всегда было так плохо? Я никогда не замечала, что в мире были мужчины, которые на самом деле могли выслушать и беспокоились о других вещах, кроме видеоигр. Чёрт подери, вызов Дэша сегодня вечером настолько встряхнул мои мысли, что я ничего не соображала.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
След в океане
След в океане

Имя Александра Городницкого хорошо известно не только любителям поэзии и авторской песни, но и ученым, связанным с океанологией. В своей новой книге, автор рассказывает о детстве и юности, о том, как рождались песни, о научных экспедициях в Арктику и различные районы Мирового океана, о своих друзьях — писателях, поэтах, геологах, ученых.Это не просто мемуары — скорее, философско-лирический взгляд на мир и эпоху, попытка осмыслить недавнее прошлое, рассказать о людях, с которыми сталкивала судьба. А рассказчик Александр Городницкий великолепный, его неожиданный юмор, легкая ирония, умение подмечать детали, тонкое поэтическое восприятие окружающего делают «маленькое чудо»: мы как бы переносимся то на палубу «Крузенштерна», то на поляну Грушинского фестиваля авторской песни, оказываемся в одной компании с Юрием Визбором или Владимиром Высоцким, Натаном Эйдельманом или Давидом Самойловым.Пересказать книгу нельзя — прочитайте ее сами, и перед вами совершенно по-новому откроется человек, чьи песни знакомы с детства.Книга иллюстрирована фотографиями.

Александр Моисеевич Городницкий

Биографии и Мемуары / Документальное
Савва Морозов
Савва Морозов

Имя Саввы Тимофеевича Морозова — символ загадочности русской души. Что может быть непонятнее для иностранца, чем расчетливый коммерсант, оказывающий бескорыстную помощь частному театру? Или богатейший капиталист, который поддерживает революционное движение, тем самым подписывая себе и своему сословию смертный приговор, срок исполнения которого заранее не известен? Самый загадочный эпизод в биографии Морозова — его безвременная кончина в возрасте 43 лет — еще долго будет привлекать внимание любителей исторических тайн. Сегодня фигура известнейшего купца-мецената окружена непроницаемым ореолом таинственности. Этот ореол искажает реальный образ Саввы Морозова. Историк А. И. Федорец вдумчиво анализирует общественно-политические и эстетические взгляды Саввы Морозова, пытается понять мотивы его деятельности, причины и следствия отдельных поступков. А в конечном итоге — найти тончайшую грань между реальностью и вымыслом. Книга «Савва Морозов» — это портрет купца на фоне эпохи. Портрет, максимально очищенный от случайных и намеренных искажений. А значит — отражающий реальный облик одного из наиболее известных русских коммерсантов.

Анна Ильинична Федорец , Максим Горький

Биографии и Мемуары / История / Русская классическая проза / Образование и наука / Документальное