Читаем В эпицентре бури (ЛП) полностью

Я присела на край дивана, замечая, что место под Джастином выглядело куда более просиженным, чем я помнила, когда приходила сюда в последний раз. Мои внутренности «варились» на медленном огне недовольства — это то, где он предпочёл быть, вместо того, чтобы пойти со мной.

Джастин выключил «Xbox» и осторожно положил джойстик на развлекательный центр. После чего он повернулся ко мне.

— Я рад, что ты приехала, — сказал он, встал и, взяв меня за руки, потянул к себе.

Гнев немного улёгся. Может, не я смотрела на мир по-другому? Возможно, Джастин даже не понимал, насколько ужасно выглядела квартира. Работа, должно быть, изматывала его. Я могла бы помочь вернуть квартиру в состояние, пригодное для жилья. Может быть завтра.

Я обняла его за талию.

Прежде чем я смогла заговорить, он подхватил меня под ноги и прижал к груди. Джастин бросился в спальню, наступая на пивные жестяные банки под ногами, которые создавали характерный хруст.

— Эй, где пожар? — спросила я, когда он бросил меня на свой двуспальный матрас. Он лежал на полу, и я была благодарна, что не могу рассмотреть пол, потому что Джастин не включил свет. Я услышала лязг его ремня, а затем, как расстегнулась ширинка.

— Ага, прямо здесь. У меня в штанах, — прошептал он и дёрнул мои джинсы.

— Я думала, мы собирались смотреть кино? — сказала я, пока он лихорадочно целовал мою шею.

— Мы потом посмотрим.

После ссоры с ним, а потом с Дэшем, всё, что я хотела делать, — это провести некоторое время нормально поговорив с Джастином. Тем не менее, я не хотела ещё одной ссоры. Он был прав, после мы хорошо проведём время. И он, безусловно, будет в более хорошем настроении.

Мои джинсы царапнули по чему-то картонному, когда он бросил их на пол, и моё бельё последовало за ними через две секунды. Он не стал заморачиваться насчёт моей рубашки. Он с силой поцеловал меня, его язык с неприятной резкостью столкнулся с моим, прежде чем он развернул меня и схватил сзади за бёдра.

Я затаила дыхание, когда он вошёл в меня, пытаясь думать о чём-то, что помогло бы мне прийти к тому же настроению, что и он.

— В чём дело? — спросил он, когда я не двигалась, чтобы встретить его толчки.

— Немного больно, — прошептала я.

Джастин ещё раз протолкнул себя внутрь.

— Ты разогреешься через минуту.

Через несколько минут я замедлила его движения, двинувшись вперёд, и сказала:

— Джастин, поцелуй меня.

— Что? — пробормотал он, пытаясь сохранить скорость.

— Поцелуй меня, — сказала я опять, на этот раз, глянув через плечо. Мои глаза немного привыкли к темноте, и лицо Джастина было легче увидеть. Я хотела, чтобы он посмотрел на меня и увидел мольбу в моих глазах о том, чтобы сделать это более приятным для нас обоих. Я хотела, чтобы он поцеловал меня, думая, что возможно немного больше времени на предварительные ласки изменили бы положение вещей.

Однако он не посмотрел на меня. Джастин просто откинул голову назад.

— Неа, я сейчас уже кончу, — сказал он, прижимая меня сильнее и увеличивая темп.

Я повернулась назад, смесь печали и разочарования закручивалась у меня в груди, сдавливая её. Он сделал один последний толчок и застонал, его тело расслабилось позади меня, а потом он вскочил с кровати и в спешке оделся.

— Я собираюсь выпить, — сказал он и выскочил за дверь прежде, чем я успела попросить что-нибудь принести и мне.

Встав с кровати, я поморщилась. Джастин в этот раз был быстрее, чем обычно.

Я взяла свою одежду, направилась в его крошечную ванную и попыталась привести себя в порядок. Я осторожно надела своё нижнее бельё, отчаянно желая оказаться в тёплой ванне. Я взглянула на его ванную и содрогнулась. Кольцо грязи, опоясывало её дно, и оранжевые пятна покрывали все углы. Я бы предпочла терпеть боль, чем залезть в неё. Нам нужно серьёзно поговорить о состоянии этого места, если он хочет, что бы я пришла сюда ещё раз.

После того, как я привела себя в порядок, я вернулась в гостиную, полностью готовая занять место рядом с ним на диване и попытаться начать разговор о том, как помочь нам снова найти друг друга. И однажды, я надеялась, вернуть равновесие в свою жизнь. Через два шага я замерла.

Лучшие друзья Джастина — Марк и Энди — сидели на диване по обе стороны от него, держа по пиву в каждой руке. На экране его плоского телевизора было меню выбора игрока.

— Привет, Блейк, — сказал Марк, а Энди кивнул.

— Привет? — сказала я, но это прозвучало как вопрос. То, что первоначально кипело во мне, сейчас стало бурлить. Вот почему Джастин спешил. Он, вероятно, сказал ребятам, что встретит их в определённое время.

— Джастин, могу я поговорить с тобой минутку?

Он посмотрел на меня и передал джойстик Энди. Я развернулась и прошла в спальню вместе с ним, следующим за мной.

— В чём дело? — спросил он.

Я положила свою руку на бедро.

— Ты издеваешься надо мной?

— Что? — огрызнулся он.

Я махнула рукой в сторону гостиной.

— Я думала, что сегодняшний вечер должен был быть только нашим.

— Он и был только нашим. Сейчас я хочу зависнуть со своими ребятами и поиграть в «Call of Duty». Что в этом такого? Ты можешь просто посидеть посмотреть.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
След в океане
След в океане

Имя Александра Городницкого хорошо известно не только любителям поэзии и авторской песни, но и ученым, связанным с океанологией. В своей новой книге, автор рассказывает о детстве и юности, о том, как рождались песни, о научных экспедициях в Арктику и различные районы Мирового океана, о своих друзьях — писателях, поэтах, геологах, ученых.Это не просто мемуары — скорее, философско-лирический взгляд на мир и эпоху, попытка осмыслить недавнее прошлое, рассказать о людях, с которыми сталкивала судьба. А рассказчик Александр Городницкий великолепный, его неожиданный юмор, легкая ирония, умение подмечать детали, тонкое поэтическое восприятие окружающего делают «маленькое чудо»: мы как бы переносимся то на палубу «Крузенштерна», то на поляну Грушинского фестиваля авторской песни, оказываемся в одной компании с Юрием Визбором или Владимиром Высоцким, Натаном Эйдельманом или Давидом Самойловым.Пересказать книгу нельзя — прочитайте ее сами, и перед вами совершенно по-новому откроется человек, чьи песни знакомы с детства.Книга иллюстрирована фотографиями.

Александр Моисеевич Городницкий

Биографии и Мемуары / Документальное
Савва Морозов
Савва Морозов

Имя Саввы Тимофеевича Морозова — символ загадочности русской души. Что может быть непонятнее для иностранца, чем расчетливый коммерсант, оказывающий бескорыстную помощь частному театру? Или богатейший капиталист, который поддерживает революционное движение, тем самым подписывая себе и своему сословию смертный приговор, срок исполнения которого заранее не известен? Самый загадочный эпизод в биографии Морозова — его безвременная кончина в возрасте 43 лет — еще долго будет привлекать внимание любителей исторических тайн. Сегодня фигура известнейшего купца-мецената окружена непроницаемым ореолом таинственности. Этот ореол искажает реальный образ Саввы Морозова. Историк А. И. Федорец вдумчиво анализирует общественно-политические и эстетические взгляды Саввы Морозова, пытается понять мотивы его деятельности, причины и следствия отдельных поступков. А в конечном итоге — найти тончайшую грань между реальностью и вымыслом. Книга «Савва Морозов» — это портрет купца на фоне эпохи. Портрет, максимально очищенный от случайных и намеренных искажений. А значит — отражающий реальный облик одного из наиболее известных русских коммерсантов.

Анна Ильинична Федорец , Максим Горький

Биографии и Мемуары / История / Русская классическая проза / Образование и наука / Документальное