В этих гнилых стенах

– Это не все. Видишь план здания? – сурово спросила тетя. – Ты должен и его знать наизусть. И предупреждаю всех вас: среди них есть старый военный, который не просто так медали на грудь навешал, а поднялся до звания Маршала на поле боя!

– Мы либо справимся, либо умрем быстро, – вздохнула Ришель, слушая грозные указания Николь.

– А кое-кто еще потом и оживет, – усмехнулся Марк, на что я только закатил глаза.

– Марк и Митя могут сопровождать тебя. Митя вообще суперсолдатом скоро будет! – хвастливо произнесла Ната, гордясь успехами парня.

– Марку я бы и волос со своей головы не доверил. С ним я не пойду.

Тот лишь недовольно фыркнул. Мы встретились взглядами. Мой был полон презрения, а его – обиды и уверенности во всем, что он делал. Сейчас нам не хватало нашей воспитательницы Ляли, чтобы она в очередной раз умерила его пыл и напомнила, что он поступает неразумно. Хотя, думаю, сейчас она бы сказала это каждому, кто находился в комнате.

– Ладно, все это можно решить и позже. Но нам нужен куратор. Тот, кто выучит местность и будет направлять остальных, – продолжила тетя.

После недолгой паузы все взглянули на Ришель.

– Да я только за! – азартно усмехнулась та, словно делала ставки в казино и точно знала, что сейчас сорвет большой куш.

– Будешь моим личным солдатом? – улыбнулась Наташа, наклоняясь к Ришель и намекая ей на работу под прикрытием. Ришель закинула руку на плечо девушки и, наклонившись к ее уху, прошептала так, что услышали все:

– Буду охранять твое прекрасное тело.

– Кхем… У нас остается один весомый вопрос, – резко вклинилась Николь. – Я бы предпочла максимально взять ситуацию в свои руки и обезвредить оружие солдат. Для деактивации оружия по отпечаткам пальцев мне нужен допуск начальника охраны. Мне нужна его рабочая магнитная карта. Ее нужно украсть. Я сделать этого не смогу…

– Я смогу, – перебила ее Ришель.

* * *

В способностях этой милой француженки я никогда не сомневался и вам не советовал бы.

Она могла передвигаться как тень, не оставляя за собой никаких следов. Любимым ее делом в детском доме было подходить со спины и молча ждать, пока на нее отреагируют. Именно подходить! Ей даже не надо было красться, она делала это с такой легкостью и так незаметно, что позавидовать мог самый опытный охотник. Ее спокойствие всегда менялось улыбкой, когда жертва в испуге пятилась назад, наткнувшись на нее взглядом.

Я всегда думал, что из нее вышел бы идеальный спецагент, ведь, ко всей своей ловкости, она была еще и замечательной актрисой, весьма умной, хитрой и находчивой. До моей смерти она редко проявляла сильные эмоции, постоянно находясь настороже. Ришель не раз пыталась давить на жалость, пуская слезу, но в следующее мгновение на меня обрушивалась тонна безразличия. Я никогда не верил ее слезам, и это самая главная причина, по которой мы уже ни при каких обстоятельствах не будем вместе. Я не верил ей, ни одной ее эмоции – ровно до тех пор, пока не узнал, что она принимает успокоительное. Но было уже поздно, теперь и она не верила мне.

В определенный период жизни она ловко обворовывала кошельки людей из других секторов. Все они были случайными гостями в нашем куполе. Она знала: у местных нечего воровать, да и найдут ее легко, наткнись она на паренька из местной банды.

Со временем она начала подрабатывать, как она называла это, частным детективом. Ей ничего не стоило проследить за чужим мужем или женой, вызнать их сокровенные тайны – и получить за это вознаграждение.

Я был против всего этого, но она всегда разворачивалась и молча уходила. О, эти бесчувственные большие черные глаза!

Ее безразличие всегда было настоящим.

«Я выхожу на охоту», – писала она мне после долго молчания. Ни «Привет», ни «Как дела?». А просто: «Выхожу на охоту» – перед тем, как пойти воровать или следить за кем‐то. Мне ничего не оставалось, кроме как следовать за ней по ее запланированному маршруту. Она прикрепляла его к сообщению. На карте было место и время, когда она там будет. И, словно верный пес, я шел следом.

Не зря. Никогда ничего не было зря. Я мог часами находиться в паре метров от нее, сидевшей на автобусной остановке рядом с жертвой. Я знал, что в ее белых проводных наушниках не играла музыка, а в телефоне был включен диктофон. И так она смогла разоблачить не одну измену. Я бы называл это благим делом, если бы следом она случайно не сталкивалась с жертвой, после чего та лишалась телефона или бумажника. Ее ни разу не поймали.

Но я был нужен не для этого. Ярким примером необходимости моего присутствия была попытка изнасилования смазливой воровки разбушевавшимся «клиентом». Она якобы заинтересованно на него посмотрела, и он начал действовать. Схватив девушку за бледное, тонкое запястье, он поднял ее, словно перышко, и притянул к себе. По тому, как морщилась подруга, было понятно, что разило от него знатно. Неверный муж решил проявить себя прямо тут, давая понять, что его жена точно не ошиблась.