В этой истории не будет злодея, и человек есть закон

— И что с того? Какое тебе до этого дело? Да и в любом случае, это не отменяет тот факт, что я могу любить её. — Пальцы Хён Сока на руле странно дёрнулись, и Эндрю это заметил. — Как сестру, само собой. И не смотри на меня так. Мы с ней знакомы не первый год. Хоть она и препирается со мной, у нас много общего. Мне приходилось думать об этом в последнее время. Лин всегда была заботливой и милой, хоть и старается это скрыть. Знаешь, как она боролась за твои вещи в больнице пару месяцев назад? Конечно же ты не знаешь об этом, у меня не было повода сказать тебе. Но вот я говорю. Лин часто язвит, не в серьёз оскорбляет меня и, наверное, искренне смеётся над моими шутками. Ты мог этого и не слышать, потому что всякий раз в таких случаях мы с ней были наедине точно так же, как и сегодня. Она излила мне душу за сценой. Я верю в её честность. Мы поговорили, и Лин поцеловала меня. Я бы сказал, что это было трогательно, но сам понимаешь, что происходило вокруг. Она испугалась, разнервничалась и повисла на моей шее. Я кое-как вернул твою сестру обратно в руки Гефесту. Знаю, ты просил его присмотреть за братом её бывшего разок, но они все явно увлеклись. У них там что-то вроде кружка по интересам, понимаешь? Гефест сам мне всё рассказал. Тот парень нанял его сиделкой за сущие гроши, а Гефест согласился просто потому, что заниматься в их доме ему куда удобнее, чем в кафе или коворкинге. Мальчик уже большой и совсем не отвлекает его, Гефест занимается с ним по полчаса, а всё остальное время посвящает себе любимому. Порой я вспоминаю об этом и мечтаю уволиться. От должности подполковника мне уже тошно. О самом себе я давно не помню.

Хён Сок слушал, но не слышал. Эндрю не мог остановиться, продолжая всё больше и больше вдаваться в подробности, которые не позволяла ситуация. Его голос часто подрагивал, то опускаясь до едва различимого шёпота, то звеня резкими вскриками. Он явно был не в себе, но Хён Сок понимал его, а потому и не думал перебивать. Да и все его мысли были совершенно о другом. Разумом он остался ещё до рассказа об утешительном поцелуе.

На самом же деле Хён Сок ничего не имел против любых отношений между Лин и Эндрю, но только не таких. Один лишь он мог быть её братом. Хён Сок должен был первым сказать в слух о том, что любит и ценит Лин, но с момента смерти мамы он, казалось, совсем позабыл, как должно звучать это непростое признание. В роду Квонов Бао была единственной, кто позволял себе такого рода исповеди. Хён Соку уже давно не помешало бы покаяться перед сестрой.

Его сердце кольнуло от осознания, что в Эндрю он заметил конкурента. Лин заслуживала лучшего брата, и Хён Сок всё пытался им стать, но задача эта была не из лёгких. Сестра всегда была его семьёй, и, если кто-то вдруг станет ему соперником, Хён Сок просто не выдержит борьбы. Он уже заведомо проиграл. Слова Эндрю стали очередным поводом для скорейшего вымаливания прощения у Лин.

— Почему ты всё ещё злишься на меня? — когда Эндрю остановился, чтобы перевести дух, Хён Сок поспешил вставить вопрос. Пока он не избегал его, ему было необходимо узнать, как искупить свою вину.

— Потому что мне нужна причина для беспокойства. — Эндрю ответил и вдруг сам перестал осознавать, почему поступился со своими принципами. Ещё в Свароге он решил, что не будет оправдываться, но с Хён Соком это оказалось ему непосильным. Эндрю хотелось объяснить ему всего себя, но от мыслей этих что-то в груди начинало истошно выть. — Ты не поймёшь, если я скажу, что мне так проще, но это правда. Я чувствую, что внутри меня что-то не так, но у этого нет совершенно никаких оснований. И ведь ты загнал меня в эту ситуацию. Ты всегда у меня под рукой, и это всё время доводит меня, но так я хоть знаю, что виной всему не я. Легче думать, что виноват ты. Я хочу, чтобы это было твоих рук дело, ведь ты всегда знаешь, что делаешь. Ты знаешь свою работу.

В сознании занозой застряла трясущейся рукой напечатанная фраза. «Вини себя в моей смерти». Письмо Алека вновь встало перед глазами. Думал ли он о том, что Хён Сок поступает правильно? Даже в том случае, если Александр никогда не озвучивал этой мысли, она была истинной. Все и каждый хотели надеяться, что кто-то всё контролирует. Подполковник Квон был у них на виду, и именно потому пал жертвой чрезмерно завышенных ожиданий.

— Когда между нами всё вернётся в норму?