В этой истории не будет злодея, и человек есть закон

Пока Эндрю всем свои существом противился ледяному воздуху улицы, Хён Сок был лишь рад тому, что всё меньшее расстояние отделяет его от раскрытия очередной тайны. Изнутри его жгло желание заглянуть в глаза дато Конона. Хоть встреча эта ещё не состоялась, Хён Сок уже давно с нетерпением предвкушал следующую. Если тот вздумает оставить его без ответов, подполковник Квон собственными зубами вырвет правду из сотканного им полотна летописи временных лет. Он убьёт или будет убит.

Когда Луиса Кортеса не стало, люди перестали лелеять надежды о большем знании прошлого. Кортес говорил без конца, но на самом же деле любое его слово можно было подвергнуть сомнениям. Из фолков одна только бабуля Ия имела собственное мнение, но и её небылицам верить не стоило. История оказалась переписана победителями. Домыслы укрыли от глаз народа документы, подтверждающее, что строительство жилого дома и общественного центра над гейзерами не было ошибкой. Враньё Луиса Кортеса перестало иметь вес для Хён Сока с тех пор, как площадь, с пол века именуемая в его честь, оказалась расколота силой, что с сотню раз превосходила человеческую. Сама Вайнкула взбунтовалась против векового обмана. Кто-то из фолков дал людям наводку на то, где воздвигнуть ратушу неверного героя.

Ещё три часа на машине, и они наконец на месте. Сварог сверкал в лучах закатного солнца. Дато Конон любезно предоставил возможность послам человечества застать обитель фолков во время ужина. Невесомые, почти незаметные на снегу дома сменялись другими зданиями общего пользования, что опоясывали тяжёлые тёмные пятна. Это гейзеры, однажды разорвавшие землю, вынудили фолков огибать их покои ради тепла и почвы, усеянной низкорослыми деревцами и травой. Ряды лавочек торговцев пестрили товарами, что фолки завезли из отдалённых уголков Вайнкулы. Диковинные ткани и ковры с одними и теми же узорами, окружёнными тесьмой и шерстью, терпели соседство с посудой и камнями, оспаривать ценность которых никто не решался.

Хён Сок невольно задержался у фолковских орнаментов. Это было странно. Он никогда не обращал внимания на то, что не имело никакого отношения к делу. То были рисунки с мотивами, старыми, как сам мир. И ничего, кроме повсеместно проведённого электричества, не выдавало в Свароге присутствия знаний с большой земли.

Амфи с довольными мордами принимали всевозможную пищу, а фолки с упоением засматривались на их детишек, что чёрными бусинами глядели на своих возможных будущих хозяев. Эндрю не мог равнодушно смотреть в эти крохотные глазки — он неустанно вспоминал своих малышей Бо, Мо и Чо. Позабыв о холоде, Эндрю подбегал к каждому детёнышу амфи и протягивал руки, на что те в ответ открывали его взору свои белоснежные животики и давали стряхнуть с них налипший снег. Он так бы и провёл всё отведённое ему время Рождества, если тот из коллег, кому Хён Сок наказал приглядывать за ним, вечно не одёргивал его от малюток. В ответ Эндрю лишь возмущённо ругался, но, конечно же, без единого бранного слова. Ведь деткам знать подобные вещи было ещё очень рано.

Хён Соку ни амфи, ни его товарищи были больше не нужны. Единственное, на чём он мог сосредоточиться — это лица тех фолков, что свободно расхаживали по улицам и лениво предавались зимним забавам. Хён Сок всегда знал, что фолки гуляки и разгильдяи, но в этом и была его суть. С большой охотой он и у людей замечал лишь эти два качества. Когда бы фолки ни оказывались у него на виду, у них не было совершенно никаких дел. И была ли проблема в том, что с приходом на Вайну человечества ход их жизни изменился до того резко, что с выживания они ещё не успели перейти на жизнь, или весь смысл работы фолков заключался в никому не заметных действиях, Хён Сок не мог угадать. Но когда-то же они успевали мастерить все эти шапки, чашки и плащи.

Иметь возможность на детство было им непривычно. Никогда ранее фолки не могли и подумать о том, что однажды существование окажется для них в разы легче. Но в том то и была проблема — что делать с новообретёнными возможностями им никто не объяснил. Одни решили податься в ремёсла, овладеть которыми раньше не позволяли условия, другие придались самозабвению и покинули фолков ради поклонения амфи и тем, о ком ранее боялись и слышать. Творцы. Амфи точно знали, что нужно делать, и фолки с большой радостью им подражали. От рассвета и до заката резвиться в полях и заснеженных лесах, по нужде заниматься рыбалкой и терять себя в играх на ветру — чего ещё могли желать фолки, если от большей свободы голова их шла кругом? Те люди, что жизни под куполом предпочли голубое небо, заняли себя просвещением фолков. Когда-то и Кассандра практиковала подобное занятие, и от того Хён Соку всё казалось, что она видится ему среди белокурых толп. Но её не было. Он никогда не мог с точностью сказать, где Кэсси захочет оказаться даже тогда, когда она сама выказывала ему свои намеренья. Куда бы Кассандра ни пошла сегодня, эта забота была для неё явно важнее, чем все фолки вместе взятые.