В этой истории не будет злодея, и человек есть закон

Молчаньем малыш ломал себе руки.

За матерью следом сбегал к ручейку,

Доставал там водицу, подражал рыбаку.

Но делал он куда больше, чем могла просить мама.

И тотчас она стала грузом немалым.

Назад рыбаку ничего не вернуть,

Но он вдруг пожалел, что выбрал тот путь,

Когда потерял и мать, и отца,

А всё потому, что ремесло образца

Ему стало отдушиной, готов он к скитаньям.

И уж нет нужды в прежних материнских деяниях.

Он был глуп и беспомощен в своих колебаниях,

Но вдруг принял дорогу и путь свой отчаянный.

Рыбак всё потерял и вмиг стал неприкаянным.

Он взял всё в свои руки, лишил себя правды.

Рыбакам не нужна никакая команда.

И он выбрал занятие, да лишь потому,

Что в море возможно бывать одному.

И лёд не трещит, и всё сыплются зубы,

А там старый рот и поникшие губы.

Сам себе бормотал он простые две песни:

Одна, как никто не стерпел скуки в жизни,

Другая, как мир вдруг обрушился прежний.

Эти древние басни уж сто лет пережиты,

Но бывалый рыбак их прибрал в свою свиту.

По морю кружил и цеплял те пометки,

Но вдруг ветер силой сорвал его сетки.

И свет вдруг разрушен, порвались путы вмиг.

Его волновало, что стал он без них.

Прошло поколенье, он ему изменил.

Уж как год упокоились его дочь и сын.

А он сам как ребенок с незнаньем наивным

Всё кружил по воде, да всё с морем противным.

Позабыл о жене он, о детях, отце.

Ему нужно лишь было остаться в конце

Одному, да с полною силой в лице.

Но как лопнули сети, рыбак вдруг прозрел.

Его вдруг взволновало, что он всё просмотрел.

Когда Хён Сок закончил, на его языке вдруг возник странный привкус. Он никогда не плавал в открытых источниках, разве что в небольшом пруду близ дома Эндрю, но не сомневался в том, что на вкус море солёное, немного кислое, и никакое не горькое. Оно было похоже на конфету из его детских лет. Хён Сок был точно уверен в двух вещах: в том, что предание то было не о простом рыбаке, а о Квон Хён Соке, и том, что таких конфет он не пробовал ни разу в жизни. Порой сочинения Кэсси творили с ним чудо.

— Ну, что ты видишь? — она улыбнулась так, словно бы к этому её принудил посыл нового стихотворения из «Сказаний холодного моря».

— Это печально.

Хён Сок понял, для чего она всё это сделала. Кэсси же решила смолчать и не объяснять ему подробностей. За собой она оставила истину — рыбаком был его отец Квон Му Хён. Хоть она и застала его при жизни, у неё так и не вышло встретиться с ним лично. Но портрет Му Хёна был и не о нём вовсе. Он был обо всех тех, кто однажды сломал Хён Сока. И потому маму Бао Кэсси описала как нельзя точно. Она хорошо помнила её, и ещё то, что из-за неё Хён Сок всегда боялся любить.

— Это здорово. Теперь ты знаешь, почему я всё ещё с тобой. — Лицо её сияло ярче всех возможных звёзд. — Ты вдохновляешь, Квон Хён Сок. Твоя жизнь меня вдохновляет.

— Ясно. — Он тяжело вздохнул, так и не заметив того, что она имела в виду. Кассандра желала открыть ему глаза, но Хён Сок смог только приподнять непроницаемые очки. Ему ничего не было очевидно. Ни то, что его взгляды на жизнь являлись для неё уникальными, ни то, взгляды эти она безумно любила. Но Хён Сок понял одно — он был для Кэсси персонажем, именовать которого самой у неё не вышло, потому что кто-то уже подарил ему имя. — У меня есть вопрос. Почему ты не зовёшь меня Хёном? Прошло столько лет, а я всё ещё Хён Сок.

— Потому что это твоё полное имя. Если назову тебя Хёном, то откажусь от всего того, что есть в тебе от Бао, а если оставлю лишь Сока, то отвергну всё унаследованное тобой от Му Хёна.

— Никогда раньше не думал об этом.