В финале Джон умрет

Я вздохнул, надел пальто и опустил в карман пистолет и запасную обойму. Джон накинул армейскую куртку, наклонился, вытащил из рюкзака цепную пилу и прицепил к ней амортизирующий трос, чтобы ее можно было нести на плече. Затем поднял самодельный огнемет, ни на секунду не усомнившись в том, что это за штука и зачем она нужна. Джон щелкнул зажигалкой, и из ствола вылетел тонкий язычок пламени. Одобрительно кивнув, мой друг задул пламя, поднял с пола боевой топор и протянул Эми. Она сумела удержать его ровно две секунды, после чего топор, звякнув, упал на пол. Эми достала из куртки гигиеническую помаду и смазала губы.

Когда мы садились в машину, Джон напомнил мне про кость-бомбу. Я сбегал домой, вытащил бомбу из фольги и вышел, держа ее в руках.

Наверное, мне следовало бы знать, что произойдет дальше. Молли – наполовину побритая, наполовину лохматая – подбежала ко мне и выхватила «кость».

По просьбе Джона я опущу следующую сцену, в которой мы очень долго гонялись за собакой, пока мой друг, наконец, не повалил псину на землю. Мы разжали Молли пасть, но никаких следов кости не обнаружили.

Я с отвращением пошел прочь, но тут Джон, извалянный в снегу и все еще прижимавший Молли к земле, воскликнул:

– Смотри!

В руке он держал лапу собаки. Только тогда я заметил, что на лапе нет символа, похожего на «пи», который был у взорвавшейся Молли. Собака облизала нос и чихнула, затем вскочила и убежала.

– Что это, по-твоему, означает? – спросил я.

– Не знаю, черт побери. Но бомбу нужно вернуть. Бери пилу и режь собаку.

Эми стала возражать против этого плана и придумала еще более отвратительный: извлечь кость из противоположного конца Молли. Девушка зашла в дом, вытащила из холодильника два замороженных буррито и разогрела их в микроволновке.

Мы скормили оба буррито Молли, однако незамедлительных результатов не получили.

– Ладно, едем, – сказал Джон. – Мы опаздываем к неминуемой гибели.

* * *

Белая мгла. В атмосфере больше снега, чем воздуха. По городу мы ехали со скоростью пятнадцать миль в час; все магазины и заведения закрылись из-за снегопада. «Вот он, настоящий буран, – подумал я. – Никогда раньше такого не видел». Примерно на полпути Джон посмотрел в зеркало заднего вида и прищурился.

– Что за черт?

По замерзшему заднему стеклу ползли красные и синие огни. Мы переглянулись и поняли, что можем либо остановиться, либо ехать дальше, устроив самую медленную погоню со времен О-Джея Симпсона. Я свернул на обочину, заехав в сугроб. К дверце водителя подошла огромная синяя фигура. Я опустил стекло, и снежинки обожгли мне щеку. В салон заглянуло чье-то лицо: увидев, кто это, я занервничал и потянулся за пистолетом.

Черт.

Это был Дрейк. И не Дрейк. В нескольких дюймах от меня застыло его лицо, не выражающее абсолютно никаких эмоций. Лицо набальзамированного трупа. Черные глаза – ни белков, ни зрачков. Я моргнул, и глаза снова стали человеческими, но безжизненными, словно у куклы.

«ВЫЛЕЗАЙ», – сказали губы Дрейка. Он бросил в меня это слово, словно нанес удар. Его дыхание несло какой-то химически сладкий аромат – так пахнет ребенок, который выпил слишком много фруктового напитка. Дрейк распахнул дверцу, схватил меня за куртку и потащил наружу, затем развернул меня за плечи, толкнул к машине.

Открылась вторая дверь. Джон вышел, посмотрел на своего дядю и пришел к тому же выводу, что и я: Дрейка больше нет.

Вытащив из-за пояса дубинку, огромный полицейский хлопнул ей по ладони.

– Ну! – рявкнул он. Человеческое слово этот звук напоминал лишь отчасти. – Большой умник. Куклы, медуза, ночь оживает и идет по Малхолланд-драйв.

Дрейк ударил дубинкой по ладони и раздвинул пухлые губы в ухмылке, показав акульи зубы. Мне хотелось выхватить пистолет, но я понимал, что удар дубинки за полсекунды переломает все кости моего запястья. Не знаю, готовился ли я действовать или замер на месте от страха. В любую секунду эта тварь-Дрейк могла положить конец нашему маленькому приключению еще до того, как оно началось. Я надеялся, что у Джона есть план, но, взглянув на него, понял, что мой друг рассчитывает на меня.

Дрейк был не один: из полицейской машины вылезал мускулистый чернокожий полицейский. Он улыбался, словно человек, который только что спятил.

Дрейк подошел к радиатору моего автомобиля.

– МАЛХОЛЛАНД-ДРАЙВ! СИНИЙ ЯЩИК! СИНИЙ КЛЮЧ! СИНИЙ ГЛАЗ! – крикнул он.

Дрейк взмахнул дубинкой, и одна из фар взорвалась. Он снова улыбнулся, присел, подпрыгнул вверх на шесть футов и с грохотом приземлился на капот машины. От удара «бронко» закачался на рессорах. Эми подскочила на заднем сиденье и стала смотреть то на меня, то на Джона. Молли залаяла, однако помочь нам не пыталась.

Дрейк кинул на меня презрительный взгляд сверху вниз, сунул дубинку в карман, расстегнул молнию на брюках и начал мочиться на ветровое стекло. Моча окрасила желтым снег, набившийся под «дворники».

– ХА! УМНИК, В ПЕРЕУЛКЕ ТЕБЯ ПОДЖИДАЕТ КОРРОК!