В фиордах, где не заходит солнце

Живу между трех морей: на запад, север и восток — Гренландское, прибойные волны которого докатываются по фиорду до набережной Баренцбурга, и Северный Ледовитый океан, на юг — туманное Баренцево море.

Баренцево море, Баренцбург, остров Баренца — среди других островов архипелага… Недаром славят эти названия Виллема Баренца — голландского морехода. В XVI веке нидерландские купцы очень надеялись найти северный путь в Китай. И Баренц трижды пытался нащупать этот Северо-восточный проход. Именно во время третьей экспедиции, 17 июля 1596 года, увидел и описал он в судовом журнале землю, которую из-за острых вершин, торчавших над берегом, назвал Шпицбергеном.

Впрочем, есть сведения, что и викинги и русские поморы посещали эти берега куда раньше!

В Исландских хрониках есть коротенькая запись от 1194 года: «Открыли Свальбард». Фритьоф Нансен и другие норвежские ученые после длительных и тщательных изысканий пришли к выводу: этот «Свальбард», что в дословном переводе значит «Холодный берег», и есть Шпицберген. Норвежцы и сегодня называют архипелаг Свальбардом.

А русские называли его Грумантом. Нынче трудно установить, в какой именно год пристала к этим берегам первая поморская ладья, привезшая охотников на морского зверя. Передающиеся из поколения в поколение предания старинного поморского рода северных мореходов Старостиных утверждают, что на Грумант Старостины начали плавать задолго до того, как на островах Белого моря был построен знаменитый Соловецкий монастырь. А это значит, еще до 1435 года…

Первые люди на Шпицбергене — европейцы. «Местного населения» не было. Трудно также сказать сейчас, кто первый остался зимовать на архипелаге. Известен случай, когда высадились на берег с английской китобойной шхуны восемь матросов — пополнить запасы свежей оленины для экипажа. Поохотились и остались ночевать на берегу. А тут разразилась буря… Проснулись — корабля нет. Делать нечего — жить как-то нужно. Случилось это осенью 1630 года. Сезон кончался. Надежд на прибытие в скором времени другого корабля — никаких. Пришлось людям, которых постигло несчастье, устраиваться на зимовку. Отыскали они старый, тоже английскими китобоями построенный склад. Укрепили и утеплили как могли помещение, приволокли выброшенные морем на берег бревна, заготовили побольше оленины, моржового жира.

По-разному описывали эту историю в Англии, Голландии и других странах. Дельцы, заинтересованные в том, чтобы основать на Шпицбергене постоянные фактории, возили возвратившихся зимовщиков по корчмам и трактирам, заставляли их рассказывать о своих приключениях, поили любопытных, которые, разумеется, толпой окружали «чудом спасенных» китобоев. Однако добровольцев, согласных зимовать на островах, не нашлось…

В 1749 году корабль, который принадлежал фавориту императрицы Елизаветы Петровны графу Петру Шувалову, владевшему монополией на торговлю всем добываемым в северных водах России морским зверем, отплыл к Шпицбергену. На обратном пути судно попало в густой туман, заблудилось, и, когда туман рассеялся, русские зверобои увидели, что корабль их чуть не вплотную подошел к берегам острова Эдж. Перепугавшись, что они вот-вот могут сесть на подводные камни, рулевой повернул было в открытое море, но тут увидел: на одном из мысов острова поднимается в небо столб дыма. Решил подойти поближе. Рядом с костром воткнута в землю жердь, и на ней, на ветру, развевается оленья шкура. Вокруг костра прыгают и машут руками какие-то странные, одетые в меха фигуры. Оказалось, что это мезенские охотники: кормщик Алексей Химков со своим крестником Иваном и матрос Степан Шарапов. Прожили эти люди на Шпицбергене шесть лет и три месяца. Очутились они здесь не по своей воле: их ладья была затерта ледяными полями, пристали они к кромке сплошного льда. Четверо (с ними был еще матрос Федор Веригин, который умер на пятый год пребывания в ледовом плену от цинги) пошли к берегу на разведку. Может, дескать, придется зазимовать. Решили поискать подходящее место. Вернулись на следующий день — ни ледяного поля, ни ладьи…