В годы большой войны

«Я, патриот Советского Союза, вступая в ряды партизан, становлюсь бойцом антигитлеровского фронта. Я с честью буду нести это звание, как подобает гражданину Советского Союза. Фашистские захватчики совершили чудовищные преступления против моего народа, и я клянусь бить врага до окончательной победы моей Родины над гитлеровской Германией…

Выполняя свой долг перед моей Советской Родиной, я обязуюсь быть верным и честным по отношению к французскому народу, на чьей земле я защищаю интересы своего отечества. Я всеми силами буду поддерживать моих французских братьев в их борьбе против общего врага — гитлеровских оккупантов».

Советские патриоты выполняли интернациональный долг. Это было одно из проявлений совместной вооруженной борьбы с нацизмом, борьбы народов Европы, объединившихся в антигитлеровской коалиции. Так было не только во Франции. Антифашисты Европы отвлекали больше германских вооруженных сил, чем второй фронт, открывшийся в конце мировой войны…

Достаточно вспомнить забытый эпизод войны — восстание жителей острова Корсики. Им руководил бывший комиссар Интернациональной бригады в Испании Франсуа Витторио. Без чьей-либо помощи восставшие корсиканцы разгромили на острове несколько дивизий противника. Итало-германские войска потеряли в этих боях сто пятнадцать тысяч убитыми, ранеными и взятыми в плен.

5

Здесь следует вернуться к старым, но не забытым архивам, к папкам с надписями, предупреждающими нас и наших потомков: «Хранить вечно!»

В личном деле Николая Кузнецова — он же Пауль Вильгельм Зиберт, — ставшего к тому времени «капитаном» германского вермахта, есть лаконичная запись из его донесения, касавшаяся судьбы нацистского контрразведчика штандартенфюрера СС Ортеля.

После неудачи, постигшей его в Тегеране, Ортель возвратился в Ровно.

«В гестаповских и военных кругах города, — сообщал Кузнецов, — распространяются слухи о самоубийстве штандартенфюрера Ортеля. Труп его якобы тайно отправлен в Берлин. Версия с его самоубийством вызывает большие сомнения. Мертвым его никто не видел. Есть основания предполагать, что органы имперской безопасности умышленно распространяют такие слухи, чтобы вывести его из игры для участия в новой, пока неизвестной нам провокации…»

Разведчик Кузнецов оказался прав. Штандартенфюрер был жив… Он только изменил фамилию, внешность, отказался от эсэсовской формы, ходил в штатской одежде и пребывал в замке Фриденталь под Берлином, в штабе дивизии «Бранденбург-800», находившейся под эгидой Отто Скорцени.

Любимец фюрера, «похититель премьеров» Скорцени устремил теперь свое внимание на Восток, в сторону Советской России. Он носился с идеей крупных диверсий на уральских заводах, готовил высадку парашютистов-головорезов в глубоком советском тылу для проведения террористических актов… Да мало ли о чем мечтал тогда обер-диверсант Гитлера! Ему постоянно требовались новые, надежные люди. Одним из таких людей стал фанатично преданный фюреру Ортель, которому следовало искупить вину за тегеранскую неудачу.

В замке Фриденталь штаб Скорцени сами диверсанты называли «хексенкюхе» — ведьмина кухня. Кухня эта продолжала стряпать заговоры, диверсии, покушения… Военные неудачи нацистской Германии, казалось, не влияли на варево адской кухни. Больше того — неудачи на фронтах войны только подогревали деятельность фашистской разведки и контрразведки.

Теперь уже невозможно определить, кому первому пришла на ум идея новой большой провокации, названной «операцией века». Несомненно одно: в планы предстоящего заговора были посвящены только главные апостолы нацистских диверсий и провокаций. Это были Вальтер фон Шелленберг, его давний соперник — шеф тайной полиции Мюллер, рейхсфюрер Гиммлер, подручный Гиммлера, человек с колунообразным лицом Эрнст Кальтенбруннер, Отто Скорцени и еще несколько исполнителей в ранге не ниже штурмбаннфюрера — майора эсэсовских войск.