В горах Памира и Тянь-Шаня

Что же выяснилось? Действительно в Долине смерти — в Маркансу была открыта большая и долговременная стоянка первобытного человека. Здесь были найдены мастерские — так археологи называют те места, где первобытный человек мастерил свои орудия, где валялись десятки недоделанных каменных орудий, кучи отщепов. Здесь же встречались пятна кострищ — места, где долго был очаг. По-видимому, тут жили охотничьи племена, одевавшиеся в звериные шкуры и охотившиеся с копьем и луком.

Давно жили они тут, за пять, за восемь тысяч лет до нашей эры. Но чтобы доказать, что люди живут здесь давно, чтобы понять, как они жили, потребовалось просеять через грохот, переработать руками десятки тонн земли. Здесь было найдено ни много ни мало восемь тысяч предметов, принадлежавших древним людям.

Из Маркансу археологи двинулись дальше. Такие же стоянки они нашли в Кызылработе, в долине Аличура, по Оксу. Все эти данные говорили одно: люди жили здесь еще в каменном веке, а это значило, что вряд ли здесь мог жить снежный человек.

Но это предположение нужно было еще проверить. Поэтому вторая часть археологических работ была посвящена исследованию пещер. Археологи осматривали все найденные пещеры, пересекали траншеями дно каждой из них и изучали все, что находилось в грунте. И в пещерах не раз были обнаружены следы первобытного человека, но не встречалось никаких следов снежного человека.

Особая удача выпала на долю археологов в долине Шахтысай. Здесь вся внутренняя стенка одной из пещер оказалась покрытой рисунками художника каменного века.

Итак, уже давно на Памире жили наши предки. Они охотились и делали орудия из камня, они оставляли на стене пещеры свои удивительные рисунки. Вывод из этого мог быть только один: существование снежных людей на Памире, даже в самых глухих его местах, становится все более сомнительным…

Хотя от всех этих новостей надежда все таяла, еще рановато было терять ее окончательно. Рановато было хоронить надежду. Нужно было искать. И люди искали.

Из кишлака в кишлак, собирая рассказы местных жителей, двигалась этнографическая группа Розенфельд. В кишлаках, на колхозных фермах, в чайханах или прямо на дорогах этнографы расспрашивали и записывали рассказы древних стариков и молодых памирцев, охотников и пастухов.

Более ста рассказов было записано в самых разных местах. Подавляющая часть их была явно сказочного характера. В этих рассказах чаще всего повествовалось, как снежный человек ищет встречи с силачами-палванами. Встретившись с борцом-палваном, снежный человек на хорошем киргизском языке обычно просит у него табаку, а затем предлагает бороться. Борьба, как правило, продолжается целый день и в одних рассказах оканчивается победой снежного человека, а в других — богатыря-палвана. Если побеждал снежный человек, он уходил довольный. Если же снежного человека валили, то он очень огорчался, плача, убегал в горы и, по некоторым источникам, даже умирал от обиды.

Более реальными были рассказы двух людей, утверждавших, что несколько лет назад они видели какие-то странные следы на Пшарте. Сомнение вызывало лишь то, что один из рассказчиков уверял, будто он был вместе со вторым, а второй категорически заявлял, что был один, первого с ним не было…

Между тем пшартская партия, проработав долгое время в долине Западного Пшарта и не обнаружив никаких следов голуб-явана, перенесла свою деятельность на Баландкиик.

В устье Баландкиика встречались небольшие березовые рощи. Здесь гораздо теплее, больше травы. Здесь была бо́льшая вероятность встретить того, кого мы так старались найти. Ведь и Пронин рассказывал, что именно в этих местах он видел снежного человека.

Баландкиикская группа разделилась на две подгруппы. Одна из них работала на правом берегу реки, а потом ушла через перевал на реку Каинды. В левобережную группу входили альпинисты, и не случайно. Здесь горы состояли из конгломератов. Обвалы тут были обычным, повседневным явлением. Порой стены не нужно было даже трогать рукой или ледорубом — достаточно было резкого крика или топота ног, чтобы сверху начали скатываться камни или целые лавины камней. Только большими, резкими прыжками удавалось уходить от неожиданных камнепадов.

Но зато какие на редкость красивые виды были кругом! За глубокой щелью Баландкиика по вечерам розовым светом горели снега хребта Белеули. Внизу грязно-коричневой лентой извивалась река. В период таяния льдов вода становилась кофейного цвета. Вдоль реки встречались небольшие рощи берез, ива, облепиха. По ту сторону реки крутые, причудливо изъеденные водой и ветром горы напоминали то фантастические постройки, то фигуры неземных чудовищ. Когда спускались сумерки, долину заливала синева, фиолетовые тени ложились на склоны гор, но еще долго не гасли высокие снежные вершины и легкие перистые облака.