В горящем золотом саду

Несколько часов спустя Лексос спускался с башни, закончив работу в обсерватории, и заметил слугу с подносом. Вино и сладости. Очевидно, угощение несли в покои Васы. Хризанти и Ницос никогда не пили алкоголь в столь поздний час.

Лексос незаметно последовал за слугой и очутился на пороге отцовской гостиной. Васа сидел в высоком кресле у камина, Хризанти – напротив, а Ницос стоял у сестры за спиной. На низком круглом столике лежали вытянутые узкие треугольники и монеты федерации – огромная редкость в Стратафоме, где они никому не были нужны.

Те, кто чаще выигрывал, называл эту игру «Зубы солдата», а другие – «Кладбище святого». Лексос помнил забаву из детства, с речными камешками вместо монет, а иногда видел, как в нее играли в тавернах Агиокона и переулках Рокеры. Победитель забирал все деньги, что стояли на кону.

Сейчас, похоже, вел Васа. Хризанти подтянула под себя ноги, и вид у девушки был сонный. Ходы она делала, руководствуясь советами Ницоса. Васа же сосредоточился. Отец не любил проигрывать.

– Ницос, надеюсь, ты даешь сестре добрые советы, – сказал Лексос и переступил через порог.

Хризанти вскинула голову и прижала ладонь к сердцу.

– Мала! Ты меня напугал!

– Вот и славно. Вам следует быть внимательнее, – Лексос облокотился о кресло Васы и с удовольствием отметил, что тот похлопал его по руке в знак приветствия. – Вы идете напрямую к поражению.

– Мы делаем что можем, – проворчал Ницос.

– Не очень-то успешно, – парировал Лексос.

Васа хохотнул. Наверное, несправедливо пытаться восстановить себя в глазах отца нападками на брата, но способ действенный, и после Агиокона Лексос в нем нуждался.

– Предлагаю закончить партию. Сейчас вы сдаетесь, и мы начинаем новую, – сказал Васа, сгребая со стола выигрыш.

Хризанти не возражала. Вероятно, деньги изначально были не ее.

Она зевнула и спросила:

– Может, не надо? Я устала.

– Речь не о тебе, – ответил Васа и поднял строгий, мрачный взгляд на Лексоса. – Теперь очередь моих мальчиков.

Лексос поморщился. Ничего хорошего это не сулило. Либо он победит и еще сильнее отдалится от брата, либо проиграет и разочарует Васу.

– Может, в другой раз?

Васа поднялся на ноги и махнул рукой на кресло.

– Нет, сейчас.

Спорить было бесполезно.

Хризанти поджала губы, уступая место Ницосу. Реа на ее месте улыбалась бы, попросила вина, в общем, делала все возможное, чтобы отвлечь семью от неизбежного. Хризанти привыкла заведовать хозяйством, но не умела манипулировать Васой.

Братья сели, и отец смахнул ладонью оставшиеся лежать на столе монеты. Некоторые посыпались на пол, но он лишь пожал плечами и спрятал те, что поймал, в карман.

– На что будем играть? – поинтересовался Лексос с наигранной беспечностью.

Может, Васа не будет воспринимать соревнование всерьез, раз не заставляет их ставить на кон деньги?

Васа выдвинул ящик стола, и хотя Лексос пока не разглядел содержимое, юношу обеспокоило выражение триумфа и предвкушения на лице отца.

– Пожалуй, сгодится, – сказал Васа, доставая серебряный поднос, нагруженный творениями Ницоса.

Кого там только не было: колибри с темно-синими глазами, похожими на камешки мозаики, полевые мыши, зеленые и коричневые жуки, бабочки. Создания из мастерской Ницоса.

Должно быть, на них ушли годы кропотливого труда, но Васа всегда открыто выражал свое отношение к работе младшего сына. Лексос замер в кресле, будто любое лишнее движение могло заставить Васу бросить заводных животных в камин.

Ницос молчал.

Он, побледнев, смотрел на отца круглыми глазами, но в эту минуту заговорила Хризанти, стоявшая за креслом:

– Васа? Зачем?…

Отец не ответил и начал как ни в чем не бывало выкладывать творения Ницоса на цветные треугольники. Неподвижные создания мерцали в пламени свечей, и в некоторых местах проглядывали шестеренки – из-за неаккуратного обращения Васы.

– Играйте, – велел Васа. – Посмотрим, сумеет ли Ницос вернуть свои игрушки.

Сердце Лексоса болезненно сжалось. Он обязан приглядывать за младшим братом, защищать его. Как до такого дошло? Когда они очутились по разные стороны баррикад? Пускай это лишь игра, последствия будут самые серьезные. Лексос не может позволить себе потерпеть поражение. Ему необходимо вновь завоевать расположение Васы, чтобы укрепить позиции Аргиросов после Агиокона.

– Хорошо. Первый ход за старшим.

Никого не удивило, что с каждой фишкой, которую получал Лексос, Васа снимал заводное животное со стола и раздавливал каблуком. Ницос продолжал играть, ничего не говоря и не жалуясь. Хризанти ушла еще в середине партии, пробормотав, что вымоталась и ей не до подобных глупостей. Голос девушки дрожал, казалось, она вот-вот заплачет.

«Реа бы не сбежала», – подумал Лексос, делая последний ход.

Он победил, и все творения Ницоса раскрошили в прах.

– Молодец, – похвалил сына Васа и похлопал юношу по спине.

Ницос зажмурился, а затем поднялся с кресла и убрался восвояси. Отец подвел Лексоса к камину, и вид у Васы был странный – чересчур радостный, самодовольный, он словно помолодел.

– Бедный мальчишка, – проговорил Васа. – Ты видел, как он…