В горящем золотом саду

– Наверняка ты сейчас думаешь, что я потеряла рассудок или надышалась благовоний… – прошептала Реа, опустив голову на ладони. – Но на портрете в церкви – действительно моя мать. Конечно, звучит дико, но чем больше я обо всем размышляю… – она вздрогнула и распахнула глаза, ощутив касание пальцев на запястье.

– Реа, – прошептал Михали. – Реа…

– Тебе нельзя так меня называть.

Михали улыбнулся с оттенком странного чувства – сожаления? Или чего-то другого?

– А тебе не следует менять свои убеждения, верно? Но, возможно, пора отказаться от формальностей.

– Ты веришь? В то, что она моя мать?

– Я вижу, что ты в этом убеждена. Вот, что самое главное, – ответил он, вновь пожимая плечами.

– Как тебе удается сохранять спокойствие? – огрызнулась Реа, вставая с кресла. Всюду ее окружали картины и наброски, висевшие на стенах. Они как будто давили на нее.

В тот день, когда она была в церкви, в голове Реи возникло множество вопросов, на которые девушка не находила ответа. Почему мама скрывала правду от детей? Кто в таком случае Реа – наполовину святая, наполовину стратагиози?

Сперва Реа предположила, что это не имеет значения, но теперь ее одолевали противоречивые чувства.

– Тебя не тревожит, что ваша святая вышла замуж за моего отца?

Голос Михали звучал размеренно:

– Мы делаем то, что можем. И пытаемся выжить. Уж поверь тому, что сейчас говорит тебе супруг.

Реа заметила, что он не соглашается с ней напрямую. Вероятно, ему и правда верилось в то, что благовония в церкви вызвали у нее галлюцинации. Но Михали проницателен. Она не раз шла навстречу одной угрозе, чтобы избежать другой. Рискуя ради семьи.

Реа посмотрела на наброски церкви и вспомнила, что Михали назвал храм святыней. Может ли слово передать эмоции, которые Реа испытала, когда встала на колени перед портретом?

– Она жила как святая, но умерла как моя мать, – пробормотала Реа и провела пальцем по карандашному контуру церкви, думая о гробнице, в которую проникла ночью. – Я делаю это для нее – не как святой, а как для матери.

Мама оставила прошлую себя позади, чтобы спастись, и, возможно, ради шанса вернуть себе силы. Теперь дочь пойдет по тому же пути, ради тех же целей.

Реа посмотрела в сумрачные глаза Михали.

– Теперь достаточно?

Он поднялся и окинул ее взглядом. По телу девушки разлился жар.

– Да, – сказал Михали, – пока что.

Глава 23 Реа

Реа боялась, что сломает шею, если Михали не сбавит темп. Он вел ее по лестнице к пирсу, придерживая за талию, и солнце так ярко светило в глаза, отражаясь от льда, что невозможно было ступать осторожно. С тем же успехом девушка могла зажмуриться и надеяться на лучшее.

– Куда мы спешим? – спросила Реа, стиснув руку Михали, чтобы не упасть.

Он помог Рее сохранить равновесие, задержался лишь на секунду и потянул девушку дальше.

– Мы встретимся с моим другом. Он всегда приходит либо чересчур рано, либо сильно опаздывает. Не хочу с ним разминуться.

Накануне они договорились о том, что Рею допросит незнакомый член Схорицы. Условие разумное, но девушка не ожидала, что все произойдет так скоро, а главное – рано. Поэтому ушла к себе в комнату и накрылась одеялом, не подозревая, что ее разбудят через пару часов. Та ночь, когда она спала в комнате Михали, казалась невероятно далекой.

Девушка еще зевала, садясь в лодку, но ее взбодрил зимний ветерок, и она сильно дрожала к тому моменту, когда выбралась на променад. Молодые люди отправились тем же путем, что и сама Реа некоторое время назад, когда искала штаб повстанцев, не подозревая, что Михали преследует ее. Теперь он шел рядом, подстраиваясь под ее шаг.

Реа была ему благодарна. Она с трудом поспевала за отцом и братом.

Сегодня ей было проще наблюдать за прохожими. Она заметила, что даже самые оживленные и радостные горожане выглядели голодными. В первые дни здесь Реа думала, что отец и понятия не имел о том, как страдают жители Ксигоры – народ, ради которого он жертвовал плотью и кровью, но…

Конечно, Васа знал все о каждом уголке страны. Просто ему это безразлично. Он получил желаемое: Стратафому, статус стратагиози. Когда отец говорил о любви к Тизакосу, он подразумевал государство, а не людей. Его беспокоило лишь то, чем бы ему завладеть, и потому он рыл могилу – себе и родной семье, – если Реа не сумеет спасти близких.

Михали открыл тайный замок монетой, которую забрал у Реи после разговора в катакомбах, и откинул люк, пропуская девушку вперед. Они вместе двинулись по коридору, Реа держалась середины, стараясь не смотреть на черепа. Ей не терпелось нарушить тишину, которая давила на нее еще с тех пор, как они покинули дом Ласкарисов.

– Может, я и передумала, но не готова менять свои обычаи. Не представляю, почему вас не страшит такое количество костей.

– Они напоминают о неизбежности смерти, – ответил Михали, оглядываясь через плечо, и нырнул под низкую арку. – Ну, почти для всех.

– Похоже, твоего друга еще нет, – констатировала Реа.

– Он скоро придет, – предположил Михали, смахивая снег с волос.