В горниле революций и войн: Украина в 1917-1920 гг. историко-историографические эссе

В ходе острой борьбы в вопросе мира и войны, в кульминационный момент, когда началось развернутое наступление немецких и австро-венгерских интервентов, 23 февраля 1918 г. ЦК РСДРП(б) в условиях реальной опасности принял решение дать согласие на подписание заранее невыгодного мира, продиктованного австро-немецкой стороной[543]. В заявлении «левых коммунистов» в ЦК в тот же день (под заявлением стоит и подпись Г. Пятакова – не будучи членом ЦК, он принимал участие в нескольких заседаниях ЦК с правом совещательного голоса, очевидно, как комиссар (управляющий) Госбанка РСФСР) говорилось, что это согласие является капитуляцией передового отряда международного пролетариата перед мировой буржуазией. «Мы считаем, – писали «левые коммунисты», – что после захвата власти, после полного разгрома последних оплотов буржуазии (подразумевалось установление советской власти почти на всей территории России. – В. С.) перед пролетариатом неизбежно встает задача развития гражданской войны в международном масштабе, задача, ради выполнения которой он не может останавливаться ни перед какими опасностями. Отказ от нее ведет к гибели от внутреннего распада, равнозначен самоубийству»[544]. После этого «левые», в том числе Пятаков, отказались от своих партийных и государственных постов, став в открытую оппозицию к брестскому курсу [545].

Одобрение VII съездом партии ленинского курса и ратификация IV Всероссийским съездом Советов Брестского мирного договора означали серьезное поражение «левой» оппозиции. Однако Георгий Пятаков и многие его единомышленники, особенно те, которые работали в Украине, «не сложили оружия». Они попытались разжечь пламя революционной войны непосредственным соприкосновением с австро-немецкими оккупантами, которые по соглашению с Центральной радой шли в Украину для восстановления УНР.

Николай Скрыпник так лапидарно передавал сущность позиции Г. Пятакова, А. Бубнова, С. Косиора, решивших превратить Украину в главный плацдарм апробации «левокоммунистических» идей: «Русский Брестский мир есть ошибка. В России он приемлем. Но здесь, на Украине, его надо фактически поправить. Значение имеет только вооруженная борьба. Надо борьбу рабочих и крестьян против германского империализма начать на Украине, а затем в России, так как немецкий империализм хочет ограничить и задавить пролетарскую революцию; борьбу на Украине надо вести несмотря на то, что это будет влиять на отношения России с Германией. Надо откровенно заявить, что укр. рабочий класс и крестьянство вовсе не связаны в своей борьбе Брестским договором и будут проводить борьбу за власть всеми средствами и путями к окончательной победе как на территории Украины, так и далее на всем фронте революции»[546].

Пытаясь доказать возможность ее новой вспышки в дни немецкой и австро-венгерской оккупации Украины, они прошли в составе советских войск тяжелый кровавый путь по родной земле от Бердичева в Киев, от Полтавы до Бахмача, от Бахмача к Таганрогу, защищая в боях Родину. 1 марта 1918 г. Георгий Пятаков оставил ответственный пост комиссара Госбанка[547]. В автобиографии он вспоминал: «В вопросе о Бресте разошелся с ЦК и отправился воевать на Украину с наступавшими немецко-гайдамацкими войсками» [548].

О своей деятельности в то время он скромно писал: «Вступил в отряд Примакова, в котором исполнял разные должности: вел политработу, выпускал газетку “К оружию!”, вершил суд и расправлялся, ездил в разведку и был пулеметчиком»[549]. Революционный пыл, готовность к самопожертвованию, бесстрашие, честность, искренность, присущие Г. Пятакову, Е. Бош, Н. Лебедеву (последние тоже из «левокоммунистических» соображений вместе с Ю. Коцюбинским и С. Бакинским 5 марта покинули посты народных секретарей в правительстве Советской Украины) стали составной частью пусть временного, но успеха в отпоре немецко-австрийскому нашествию на Полтавском участке фронта (правда, такие успехи были в то время единичными, не способными существенно повлиять на общий ход событий).

В консолидации антиинтервенционных сил определенную роль сыграл II Всеукраинский съезд Советов, состоявшийся 17–19 марта в Екатеринославе. К тому времени австро-германские войска оккупировали большую часть Правобережья и стремительно продвигались вглубь республики. Из 1200 делегатов большевиков было только 401. К ним примыкали 27 левых украинских социал-демократов. Самой многочисленной оказалась объединенная фракция российских и украинских эсеров – 414 голосов. Их поддерживали 13 украинских социал-демократов. 90 человек были беспартийными. Остальные представляли менее влиятельные политические партии и лагеря.