В городе М. Очерки социальной повседневности советской провинции в 40-50-х гг.

Борьба шла с переменным успехом. Моисей Вольфович Шац был партийцем с 1923 года, учился медицине в Берне, там Ленина несколь­ко раз видел и даже слышал. Может быть, по этой причине в первой половине тридцатых годов ему доверяют лечение номенклатурных работников. Он одновременно руководит хирургической клиникой. В феврале 1937 г. в самом начале новой кампании по развертыванию критики и самокритики с разоблачением антипартийных поступков хирурга Шаца выступил его коллега — профессор кафедры социаль­ной гигиены Ершов. Обвинения были тяжкими: на траурном митинге о Ленине говорил плохо, будто тот в 1915 г. «...намечался вождем миро­вого пролетариата», в медицинском обществе выступал неправильно, «недооценив значение родовспоможения», к молодым специалистам относился пренебрежительно. К Ершову присоединился парторг 1-ой клинической больницы Алфимов: тов. Шац отказывается «... от несе­ния низовой партийной работы». Все закончилось выговором, который хирург попытался снять, обратившись в Ленинский РК ВКП(б): про Ленина говорил совсем другое: «Уже тогда видно было, что в лице т. Ленина мы видим вождя мирового пролетариата». В споре о том, кому передавать новый корпус мединститута — родильному дому или нет, в моих суждениях не было «ничего антисоветского». Сам Ершов яв­ляется «рупором» старой профессуры, «всегда ее поддерживающий и смазывающий ее выступления». Я же все время с этими реакционера­ми — профессорами Париным и Гузиковым борюсь. «Публично им возразить до сих пор нечего было против данной мной критики. Но за них говорит их представитель т. Ершов, за людей, которые ненавидят критику и притом критику правильную и объективную. <...> Мне при­ходится следить за состоянием более 100 больных, жизнь которых вве­рена мне, <...> а со временем моего прихода в клинику смертность сни­жена с 8,8 и 10,1 % до 5,5% в течение трех лет моей работы» и по этой причине «всякого рода необоснованным обвинениям прошу положить конец, ударить по ним как вымышленным и искусственно создан­ным»¹. Тогда еще были в силе высокопоставленные пациенты Шаца, на которых он неоднократно кивает в своем письме, — секретарь гор­кома Голышев, директор завода им. Сталина Побережский, секретарь Ленинского райкома Золотарев.

После того как все Шаца патроны превратились во врагов наро­да, позиции «врача партактива» слабнут. Его «прорабатывают» на партийных собраниях, на него пишут доносы: «Премудров, Голышев,

¹ Шац - в Ленинский РК ВКП(б). 11.03.1937//ГОПАПО. Ф. 78. On 1 Д. 111. Л. 19-23.

48

Розенгольц, Дьячков, отчасти и Кабаков и тому подобная пакость яв­ляются не случайными покровителями Шаца, умело прячущего свои связи с бывшими друзьями...»¹ Ареста доктор избежал, но схватку за институт проиграл. В ней, в конце концов, одержал победу дом Па­рина, явно не без участия старшего сына. Во всяком случае, помощь пришла из Москвы. На Совете по кадрам — было и такое учрежде­ние в системе советского здравоохранения — выступил ответствен­ный работник ЦК ВКП(б) Шаталин (отец знаменитого академика) и привел в качестве отрицательного примера кандидата медицинских наук профессора Шаца «... который 10 лет сидит на кафедре, ничего не делает. Пора с этим делом кончать. Надо комплектовать кафед­ры профессорами, докторами наук. ... Объявлять конкурс на такие кафедры»². После этого участь Шаца в Молотовской мединституте была решена. Затем пришла очередь его сторонников и учеников. На партийном собрании в сентябре 1947 г. В. Н. Бирюков, кажется, пре­подаватель истории ВКП(б), рассказывал товарищам: «И вот такой случай: студентка Радушевская [так в тексте — О.Л.], отличница учебы, закончила медицинский институт и была направлена в орди­натуру, в клинику проф. Шац, проработала у нас два года. Во время Отечественной войны пошла с первых же дней на фронт — рабо­тать на передовой линии, накопила богатый материал. После войны демобилизовалась и пришла в институт. По закону она имеет право вернуться туда, откуда ушла. А на кафедре произошла смена руково­дства. Вместо Шац работает Парин В. Н. Ей отвечают: "Мы учеников Шаца к себе на кафедру не берем". Она обращается к Б. В. Парину, ко­торый заведует другой кафедрой. Тот ей говорит: "Пожалуйста, я вас с удовольствием возьму". А когда она пришла на другой день, он ей говорит: "Я Вас не могу взять". Очевидно, сын посоветовался с отцом и, так как она ученица Шаца, решил ее не брать. Она пошла к дирек­тору института, а он говорит: "С Лариными спорить не приходится ". Радушинская говорит директору, что она на войне накопила матери­ал и теперь может закончить диссертацию, но меня не принимают на кафедру. А т. Сумбаев советует ехать на участок. Разве так правильно относиться к растущим молодым научным работникам? Правда, по­том она устроилась у т. Фенелонова и работает там»³.

¹ Аноним - г. Пермь НКВД. 2.09.1937//ГОПАПО. Ф. 643/1. On. 1. Д. 11996. Т. 3. Л. 105-106.

² Протокол партийного собрания. /Без №/12-13 сентября 1947 г.... Л. 115.

³ Там же, Л. 96.

103