В городе М. Очерки социальной повседневности советской провинции в 40-50-х гг.

В дом Ларина входил и младший сын — Борис Васильевич Па­рин. Талантливый врач, виртуоз в области восстановительной хи­рургии, в годы войны сделавший 2000 пластических операций, в неполные тридцать лет — доцент кафедры оперативной хирургии, в 34 года — профессор, он был замкнутым, сосредоточенным, пе­дантичным, сухим человеком, с развитым чувством собственного достоинства¹.

Б. В. Парин хорошо усвоил новые правила игры: занимался обще­ственной работой, окончил одним из первых в г. Молотове универ­ситет марксизма-ленинизма, вступил в партию, первым, не скупясь, подписывался на государственный заем. Не забывал он и при каждом удобном случае напомнить «...о ярких, незабываемых впечатлениях от встречи с нашим лучшим и другом и учителем, гениальным вож­дем трудящихся — Иосифом Виссарионовичем Сталиным»². Сло­вом, делал карьеру. Декан, заместитель директора мединститута, ди­ректор стоматологического института, снова заместитель директора медицинского института, а параллельно с этим заведующий кафед­рой, руководитель клиники, депутат горсовета, делегат партийных конференций, орденоносец. С номенклатурным братом-погодком отношения у него не сложились. Тот был человеком совершенно ино­го склада: обаятельным, ярким, общительным³. Кроме того, Василий Васильевич Парин был способен принимать неординарные решения, не ждать приказа, а действовать самостоятельно. В октябре 1941 г. он, тогда еще директор медицинского института, не получив распо­ряжения об эвакуации, самовольно покинул Москву вместе со свои­ми ближайшими сотрудниками¹. Был задержан комендатурой. Даже попал в обзор «О происшествиях по городу Москве и мерах борьбы с правонарушителями за время с 20.10. по 13.12.1941 г.»². Тогда для него это никаких последствий не имело.

Младший же брат был человеком дисциплинированным, к поступ­кам такого рода органически неспособным. Даже во время московских командировок Б. В. Парин останавливался в общежитии, а не в роскош­ных министерских апартаментах «Дома на Набережной». Вот харак­терный штрих. Приехавший в октябре 1946 г. в Москву на XXV съезд хирургов, Б. В. Парин «...проживал не в квартире брата, а в доме для приезжих ученых АН на ул. Горького (быв. гостиница «Якорь»), где занимал очень неудобный номер с разбитым стеклом, где температу­ра была 9 градусов. Я был с женой — ассистентом нашего института, которая имела командировку по выполняемой ею научной работе; мы жили в этом номере, потому что наши семейные взаимоотношения не соответствовали обычным между семьями двух братьев»³.

Совсем на него не походил еще один насельник дома Лариных профессор Алексей Васильевич Пшеничнов — bon vivant в белом халате — с устойчивой репутацией дон Жуана, остроумец, люби­мец студентов, орденоносец и лауреат, брезгливо сторонящийся всякой политики. «Пшеничнов на вопрос — почему он не вступает в члены партии — ответил, что сейчас он — профессор Пшенич­нов, а если вступит в партию, то будет товарищ Пшеничнов»⁴. В дом Ларина были вхожи и иные научные работники. На вершине своего могущества Дом был велик и многолюден.

Собственно говоря, «Дом Лариных» — это иное наименование клана, особой социальной организации, при известных условиях складывающейся внутри официальных публичных институтов. Как известно, клану свойственно переплетение разнородных — родст­

¹ Некому было отдавать приказы.«Шестнадцатого октября здание Сов­наркома опустело, двери кабинетов настежь распахнуты, валяются бумаги, шуршат под ногами, и повсюду звонят телефоны. Косыгин бегом из кабинета в кабинет, брал трубку, алекал. Никто не отзывался». Гранин Д. Запретная глава//Запретная глава. — Пермь: Кн. Изд-во, 1989. С. 455.

² См.: Муранов А. И., Звягинцев В. Е. Досье на маршала. Из истории за­крытых судебных процессов. — М.: Андреевский флаг, 1996. С. 138—139.

³ Протокол партийного собрания./Б №/12-13 сентября 1947 Г.//ГОПА-ПО. Ф.6179. Оп. 1.Д.2.Л. 107.

⁴ Информация «О закрытом партийном собрании парторганизации института эпидемиологии и микробиологии 31 августа 1947»/ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 13. Д. 141. Л. 85.

51

103

венных, профессиональных, дружественных — связей, выстроенных в иерархическом порядке, высокая степень закрытости, использова­ние семейных практик для контроля над деятельностью публичного института, мобилизация дополнительных ресурсов, прежде всего, чувства доверия для решения институциональных задач. Особенно­стью названного клана является двойственность его опорных кон­струкций: авторитет В. Н. Парина дополнялся административным и политическим влиянием Б. В. Парина.

Дом Париных до поры до времени контролировал ситуацию в Молотовском медицинском институте. Директор института Петр Петрович Сумбаев, в недалеком прошлом доцент без степени кафед­ры военно-оборонной работы, по волевым своим свойствам человек несильный и внушаемый — «теленок», по словам одного из недоб­рожелателей,¹ — исполнял сугубо служебную роль. «У нас все про­ходит по-домашнему», — признает он впоследствии на партийном собрании².