В гору

— Нынче на рынок никто ничего не возит, говорят, что все отбирают, как и при немцах, — говорила Лисман, — где же девушке на чужой стороне раздобыть? Говорит, видела в списках в исполкоме, что у Саркалисов коров больше, чем у других, может, продадут чего-нибудь.

— Возможно, — ответила Мирдза, желая поскорее избавиться от болтливой женщины.

Встреча с Зентой все же получилась не такая, как Мирдза надеялась. У Зенты была гостья. Она перед зеркалом укладывала Зенте косы то выше, то ниже, стараясь создать модную прическу. Зента поспешила познакомить Мирдзу с Майгой Расман, почтовой работницей, третьей комсомолкой в волости. С первого взгляда Мирдзе что-то не понравилось в новой приятельнице, она и в Майге как бы почувствовала неприязнь к себе. Мирдза украдкой наблюдала за Майгой и, перехватив ее взгляд, заметила, что Майга тоже следит за ней.

— Как вам нравится новая прическа Зенты? — спросила Майга Мирдзу. — По-моему, намного лучше, чем раньше, правда?

— Зента теперь выглядит более чужой, — откровенно ответила Мирдза.

Не только прическа, но и сама Зента казалась ей какой-то другой, словно Майга преобразила ее, не столь уж заметно, но все же преобразила. Зента поднялась, и стало видно, что у нее переделано и платье, притом тоже во вкусе Майги. Зенте это не шло. Юбочка едва достигала коленей и даже открыла их, когда Зента шагнула; плечи были высоко подняты, вокруг шеи и на груди — непомерно пышная отделка из розового шелка, словно Зента яркими пятнами пыталась привлечь к себе внимание.

— Мне кажется, что раньше платье было лучше, — сказала Мирдза, воздерживаясь от резкого замечания.

— В каком смысле лучше? — поинтересовалась Майга, благодаря настойчивым советам которой платье стало совсем другим. — Почему молодые девушки должны ходить, как деревенские мамаши — в длинных юбках, со сползающими плечами и с какими-то помятыми тряпками вокруг шеи? Мы, комсомолки, обязаны воспитывать у молодежи хороший вкус.

— Что идет одному, не идет другому, — пыталась возражать Мирдза. Она чувствовала, что Зента бессильна против навязчивого влияния приезжей, потеряла самостоятельность и во всем подражает ей. — И разве мы, деревенские девушки, совсем уж не имеем вкуса? Это не так, — добавила Мирдза. Глубоко вздохнув, она продолжала: — Кроме того, мне кажется, что у нас, комсомолок, — последние слова она особо подчеркнула, — сейчас есть другие, более важные задачи, чем обрезать у платьев подолы и взбивать прически.

Это было сказано довольно резко и недвусмысленно. «Пусть обижается, если ей угодно, — подумала Мирдза. — Пусть не думает, что сможет всех здесь обвести вокруг своего наманикюренного пальца».

— В свое свободное время мы можем поухаживать за собой, — совершенно спокойно ответила Майга, словно резкое замечание Мирдзы относилось не к ней. — В уставе комсомола ведь не сказано, что нам нужно ходить с трауром под ногтями.

Это было явной издевкой над Мирдзой, над ее мозолистыми руками. Еще вчера до сумерек она копала картофель, и как потом ни терла свои ладони, как ни чистила, они все же не стали белыми.

Зента заметила, что обе девушки, неизвестно почему, невзлюбили друг друга, хотя обе были ее подругами и комсомолками. Опасаясь, как бы скрытая неприязнь не перешла в открытую вражду, она попыталась переменить разговор, но не смогла быстро сообразить, с чего начать.

— Мирдза, ты знаешь, Рига взята! — вдруг сказала она, считая, что нашла удачный выход.

— Только что? — иронически переспросила Мирдза.

— Ах, ты уже знаешь? — протянула Зента.

— Да, узнала не от тебя, ты, наверное, забыла мне сказать! — Мирдзе, как прежде, хотелось поддразнить Зенту, но она чувствовала, что ее шутки теперь не получаются такими теплыми, дружескими и невинными, как раньше.

— Вот что, Мирдза, — вспомнила Зента, — вообще-то я уже опоздала, надо выделить уполномоченных десятидворок или бригадиров. Ты не возьмешься быть одним из таких уполномоченных?

— От работы я никогда не отказываюсь, — ответила Мирдза, — но мне кажется, что серьезные разговоры сегодня неуместны, вы ведь заняты уходом за собой. Приду в исполком в рабочие часы. — Ей хотелось поскорее уйти с глаз Майги, которые, затаив вражду и иронию, наблюдали и оценивали каждое ее движение. С Зентой надо поговорить наедине, предупредить ее, пусть не слишком доверяется советам горожанки. Люди еще начнут смеяться. Мирдза простилась и ушла, подумав, что раньше Зента никогда так легко не отпускала ее, находила десятки разных причин, чтобы задержать.

— Интересная девушка, — сказала Майга, когда Мирдза ушла. — Довольно бойкая. Хотя по твоим рассказам я себе представляла ее более интеллигентной.